Сибирские огни, 1974, №3

участие в событиях большой истории, эн­ тузиазм героических лет нашли непосред­ ственное отражение в художественном на­ следии этого активного участника борьбы против белогвардейщины, сумевшего пере­ дать специфику гражданской войны в Си­ бири, показать «полный развал колчаков­ щины»1 и всенародный характер борьбы с врагами революции. Все это придает произ­ ведениям К. Урманова доподлинность уви­ денного, пристрастность очевидца и насы­ щает повествование яркими эмоциональны­ ми красками. Такой книгой были «Гневные годы» (1932), явившиеся, по выражению са­ мого автора, встречей с недавним прош­ лым — встречей «мучительной и необходи­ мой». Рассказы о колчаковщине, написанные в разное время2на протяжении 20-х годов, на­ ходятся в русле развития жанра советской психологической прозы. Правда, говорить здесь об углубленном психологизме было бы еще рано, скорее речь может идти о раз­ ной степени социально-психологического анализа. Можно отметить лишь отдельные штрихи, нюансы психологической разработ­ ки характеров героев и мотивов их поведе­ ния, достоверную передачу автором всего драматизма человеческих судеб в годы гражданской войны. «Гневные годы» .неиме­ ют общего героя, это отдельные самостоя­ тельные произведения с завершенной ком­ позицией. Однако они представляют собой не сборник случайных рассказов, их можно рассматривать как определенный цикл, объ­ единенный идейно-художественной позици­ ей автора, общностью проблемы, общими принципами подхода писателя к изображае­ мому материалу. В рассказах дан художе­ ственный анализ многообразных аспекто-в колчаковщины, воссоздана социально-психо­ логическая атмосфера гражданской войны в Сибири, и именно этим определяется их своеобразие. Каждое отдельное событие, со­ ставляющее основу рассказа, заключает в себе если не решение, то постановку харак­ терных проблем революции. Многообразие представленных в рассказах ситуаций дает возможность проследить, как все персона­ жи, вольно или невольно, вовлекаются в круговорот исторической жизни. «Гневные годы» отличают стремительность развития сюжета, острота фабулы, которая диктует­ ся конфликтностью, остротой самой жиз­ ни, напряженностью ситуаций. Вероятно, центрообразующим в этой книге «кипения страстей» и эмоций автора является рассказ «Гнев». Само заглавие его глубоко симво­ лично. Причем символика эта многозначна, она выражает политическую, социальную и эстетическую позицию писателя. Заглавие несет огромный эмоциональный заряд, точ­ но определяет чувства народа, возмущен­ 1 В. И. Л е н и н . Поли. собр. соч.. т. 39. стр. 87. 2 Первый рассказ «Жень-шень» был опу­ бликован в 1922 году в омском ж урнале «Искусство»; «Красные бусы» и «Пестрядь» печатались в «Сибирских огнях», 1923, № 1—3 и 1924, N° 3; «В последний час» — ж урнал «Сибирь», 1925. № 1. 11 * ного пытками и издевательствами Толчака (так называли крестьяне Сибири Колчака). В рассказе повествуется о жестокой рас­ праве карателей с крестьянами, собравши­ мися на площади «по обчественному делу». Оратор из города образно разъясняет поли­ тику Колчака: «И землицы Колчак всем нам даст — по три аршина на брата, и милостя­ ми нас осыплет — не пожалеет ни шомпо­ лов, ни плеток, и податя нам царские про­ стит за гробом... Всех ублаготворит!» Эти строки — «И землицы Колчак всем даст... и милостями осыплет»— становятся свеобраз- ным рефреном рассказа, определяя его иро- нически-трагическую тональность. Гнев оп­ ределяет также сущность классовой пози­ ции народа, у которого «никакого замире­ ния... с беляками не может быть. Либо мы, либо они. До последнего» («Милость вра­ га») . Являясь активным и энергичным участни­ ком революции, К. Урманов своими глаза­ ми видел и пережил «черные дни, тысячи жертв, дым, кровь». И рассказы его как бы напоены «живой кровью» жертв колча­ ковщины. Писатель ощущал полный контакт со своим временем. Это была его револю­ ция, его боль, это над ним издевались кол­ чаковцы. Поэтому каждое слово его кни­ ги— скорбь и отчаяние, ненависть к вра­ гам и верность революционному долгу. Он показывает нам душу человеческую не толь­ ко в героике, но и в слабости, не только в готовности к подвигу и самопожертвова­ нию, но и в растерянности, не только во взлетах, но и в падениях. «Гневные годы» — одновременно и трагический крик возму­ щенной человеческой души, души слабой и сильной, гневной и покорной, усталой и го­ товой к решительному сопротивлению, и — реквием умершим, убитым и расстрелян­ ным, «уложенным в красные гробы на веч­ ный покой», повешенным и замученным, среди которых мог быть и он, автор описы­ ваемых событий. Эта сопричастность всему изображаемому делает стиль К. Урманова еще и торжественно-приподнятым, и взвол­ нованно-патетическим. Рассказ «В последний час» заканчивается скорбной картиной мас­ совых похорон: «В черной живой рамке лю­ дей тихо колыхались 150 красных гробов и один — головной — в цветах. В нем мать с ребенком». «Тяжесть гробов легла на плечи всех, скорбь утрат сдвинула брови, сумраком за­ лила глаза. Жалобно и длительно поют си­ рены заводов, поют одну песню с людьми: Вы отдали все, что могли... Оркестры размеряют шаг процессии, ор­ кестры наполняют улицы волнами тоскли­ вых звуков: О них... за всех... И когда печалью до предела переполня­ ются сердца, когда боль становится невыно­ симой,— люди поднимают поникшие голо­ вы, шаг становится тверже, бодрее, и в гла­ зах— не сумрак, а решимость.