Сибирские огни, 1974, №3

— Скоро ли омснят-то? — недовольно спросил один.—Х орошо вам у конторы, нам и костер не велели раскладывать. Сидим как жабы, глаза таращим. Прон пересел на козлы, разобрал вожжи. — Пропусти его,— сказал сопровождающий.— За лошадями для нас. — Тоже дело. — Ребята,— спросил Прон и этих.— Днем, когда сюда ехали, не было с вами бабы? — Ночью бабу хватился,— посмеялся постовой.— Ночью с бабой спят. — А этот, у которого Степачев-то стоит, который проехал-то,— вступил в разговор постовой. К нему повернулись.— Я говорю, с бабой он ехал. — С какой? — вскинулся Прон. — Со своей,— успокоил постовой.— От нашего начальника увез, видать от греха подальше. — Счастливо оставаться,— пожелал Прон и понужнул жеребца. Жеребец понял: раз выехали за деревню, предстоит дорога, и влег в хомут. Прон подторопил. Жеребец сделал пробежку и опять зашагал. — Вылезай,— сказал Прон,— Не заснул? Из-под сена в тарантасе выбрался Анатолий. Отер рукавом мокрое лицо. Поставил на предохранитель наган. Потряс затекшими руками. Вывесил на край тарантаса ноги, поболтал ими. Онемевшие ноги оживали. Анатолий спрыгнул на землю и едва устоял — ноги не держали. Влез обратно. — Выдержка у тебя о-е-ё-й,— сказал он Прону. — У меня что,— усмехнулся тот,— Это у тебя да. Я б с эстоль не вылежал. Да еще сидели на тебе. — Никто не хвалит, сами похвалимся,— засмеялся Анатолий. Состояние напряжения, пока они проезжали деревню, ослабло, но вдруг до Про- на дошли слова постовых: Шарыгин проехал не один, с женщиной. Не с женой же! Жена Шарыгина на хуторе. Прон вскочил, заорал на жеребца, погнал. — Чего? — крикнул Анатолий. Его откинуло и прижало к спинке тарантаса. Жеребец понес. Тарантас взметывало. Прон уперся в грядку тарантаса, встал на ноги. Неслась рядом с ними луна. 28 — Тут хозяин? — спросил на ходу Шатунов. Охранник не понял, о ком его спрашивают. — Какой хозяин? Но Шатунов уже был на крыльце. Проскочил сени, рванул за ручку, откинул дверь нараспашку. Степачев в нательной рубахе, но в портупее сидел на кровати. Рука его дернулась к кобуре, но тут же опустилась. Шатунов отмахнул в сторону кухонную занавеску. Выскочил в сени, сунул руку в полог — пусто. Вернулся в избу. — Где Захарка? — На своем хуторе. — На своем? Так.— Шатунов сел. Степачев мельком глянул на него, встал. Взял из-под лампы листок бумаги. — Послушай. Любопытное признание. Депеша о нас. Вот. «...Не исключен^ что установка (то есть наша установка) на зажиточные хозяйства вызовет поддержку мя­ тежа определенной частью крестьян...» А, каково? — Такие суки, как Захарка, тебя и поддерживают. Степачев взял со стола лампу. Тень его стала громадной, закрыла пол-избы. При­ близил лампу к лицу Шатунова. Тот отвел рукой лампу. Степачев спокойно поставил лампу на место. — Я ведь тоже горячий, Ваня,— ласково сказал он. Шатунов взял с лавки медный кованый ковш, залез им в ведро. Ковш скребанул по дну. Шатунов бросил загремевший ковш, взял ведро в руки, напился, отклоняя го