Сибирские огни, 1974, №3

— Д ай сюда! — велел Прон. Сенька отдал наган. — Часы отдай. — Какие? — заикнулся Сенька. — Ну! Сенька отдал часы. Сел. Подошел Анатолий. Прон отдал часы и наган Анатолию, сам вернулся к таран­ тасу, взял вожжи и кнут. Вожжи сложил вчетверо, бросил на козлы. Подошел, р аз­ махнулся тонко свистнувшим кнутом и хлестнул им по плечевому шву Сенькиного по­ лушубка. Кнут впился в кожу, обвил рукав. Прон дернул кнут на себя. Рукав отвалил­ ся. П,рон переступил, примерился, хлестанул с оттяжкой по другому рукаву, и второй рукав отпал. — Хороши ножницы? — спросил Прон, бросая кнут. Сенька беспомощно развел руками. Рукава полушубка поползли вниз, открывая тонкие на взгляд руки. Прон взял с козел веревку, крутанул в воздухе (жеребец испу­ ганно косился) и ударил Сеньку по лицу. Ударил второй раз по проступившей на лбу и щеке белой полосе. Сенька завыл, пополз на животе к Прону. Прон оттолкнул его но­ гой и врезал по спине. Яков схватил Прона за руки: — Поучил и хватит. Пронька! Прон! — Хватит,— сказал Анатолий. — Ж ал елы ц и к и !— сказал им Прон.— Кто тебя жалеет, Яшка? Тебя отец пожалел? — Какой отец? — спросил Яков. — П редседателя,— ответил Прон. Сенька поднял избитое лицо. Анатолий сел в тарантас. Яков завернул жеребца. — Т ы !— сказал Прон.— Ж ен а моя где? Сенька провел по лицу ладонью, поглядел на ладонь и отер ее о траву. — Ни сном, ни духом! — У Шарыгина? — Ты думаешь, если я с председателем шел, так убил бы? Убил бы, да, думаешь? — Сучонок ты. На, возьми веревку, на осине повесишься. Человека хотел из тебя сделать. Сволочь ты неумытая. Прон сел в тарантас рядом с Анатолием. — П одожди,— сказал Анатолий Якову. Достал наган, взвел ударник.. Сенька по­ мертвел. — Плюнь,— сказал Прон,— пусть в другом месте сгинет. — Может, этого выстрела ждут. — Эй,— спросил Сеньку Прон,— будут проверять тебя? Да не умирай ты раньше, смерти. Ну, зар аза, за одну трусость убил бы. Д авай, пальни,— обратился он к пред­ седателю . У Сеньки отнялся язык. Анатолий выстрелил, но почему-то не в воздух, а в землю. Жеребец всхрапнул и рванул так, что на вершок съехали гужи по оглоблям. — Не приученный к пальбе,— сказал Прон.— У них лошади, видно, наслушались выстрелов. Днем, когда в клеть жиганули, ни одна не зарж ала. Е хали молча. Колеса вминали молодой мох, в следах колес, колесницах, проступа­ ла вода. Задеты е папоротники показывали рябую изнанку тонких вырезных листьев. Ж ер еб ец мордой совался в кусты, спасался от гнуса, встряхивался, охлестывал ноги хвостом . Яков удерживал жеребца, хлопал себя по шее, тихо матерился. Д оняло и Прона. Он перегнулся, на ходу сломил ветку березы: «Попаримся!» Тряпка на колокольчике размоталась, колокольчик звякнул. Яков тпрукнул, соско­ чил с козел, подбеж ал к дуге. — Растрясло,— сказал он,— Д айте какую-нито тряпку ботало обмотать. — Н а п л ю й ,— сказал Прон,— В своем-то лесу! Греми на всю Ивановскую. — З агр ем иш ь!— отозвался Яков. Зубами отвязал кончик ременного кнута, ^прихватил язык колокольчика.