Сибирские огни, 1974, №2

ИНАЧЕ НЕЛЬЗЯ 69 И еще надо принять во внимание, не просто закричала. По лесенке вверх кинулась в кабину машиниста. Предупредить, спасти. Не себя, других людей. Могла спрыгнуть и бежать куда глаза глядят, только бы подальше от смерти... Вот и получается: с одной стороны, виновата и надо наказывать, с другой — отличилась и надо награждать. И как тут свести концы с концами? Так и не сошлись они у него. Уже по дороге домой вспомнил еще в детстве потрясшую его сцену из «Девяносто третьего года» Виктора Гюго. Как маркиз Лантенак снял со своей груди орден и повесил на грудь провинившемуся, но иску­ пившему свою вину матросу, а потом приказал расстрелять его... Вот как сводят концы с концами... Успокоил себя тем соображением, что Виктор Гюго был романтик, а маркиз Лантенак, уж конечно, не гуманист. Наташа еще ничего не знала о происшествии, но по виду мужа сра­ зу поняла, что у него какая-то беда. Николай рассказал ей. Наташе не надо было много объяснять. Са­ ма работала на кране и очень хорошо представила всю картину, как ес­ ли бы происходило на ее глазах. Спросила у мужа: — И что же ты решил? — А ты бы как поступила? — ответил Николай вопросом. — Очень мне Зину жалко,— сказала Наташа. 5 Борис ушел от Зины в состоянии крайнего смятения. Невыносимо тяжело было от сознания, что он — самый близкий ей человек — не толь­ ко не облегчил ее горя, но и еще добавил ей страданий. Можно было прийти в отчаяние от понимания своего бессилия. Беду, свалившуюся на нее, нельзя было отвести, подставив свои плечи, потому что беда за­ ключалась вовсе не в том наказании и общественном осуждении, кото­ рого она так страшилась и считала позором для себя. Беда грозила не извне, а подкралась, к ней изнутри. Беда была в том, что она нравствен­ но дрогнула, сломалась и готова была поступиться совестью. И никаки­ ми внешними усилиями тут ничего сделать нельзя. Она сама должна была понять все и найти в себе мужество остаться честной перед всеми и, прежде всего, перед своей совестью. Необходимые для этого муже­ ство и твердость и хотел он вдохнуть в нее, но не сумел. Она всегда, с первых дней их знакомства относилась к нему с полным доверием, во .всем полагалась на него, и тем больнее было сознавать, что теперь он утратил это доверие, утратил самое дорогое, что связывало их. Он готов для нее на все. Когда он понял, как она страшится обще­ ственного осуждения своего поступка, как ей трудно будет встречать­ ся со знакомыми людьми, как в каждом брошенном на нее взгляде ей будет видеться укор,— он хотел ей сказать: уедем отсюда. Уехать мож­ но. Отдел кадров, по заданию министерства, объявил о вербовке на строительство новой заполярной ГЭС. Там бы он мог укрыть ее и дать ей время прийти в себя. Ему будет трудно оторвать себя от этой стройки, еще труднее будет матери, которая не сможет ехать с ними и для кото­ рой разлука будет очень тяжела,— но он готов на все. На все, кроме од­ ного... Не может он назвать черное белым...