Сибирские огни, 1974, №2

СТАРТ ПОЭТА 189 Другими увидал А. Твардовский и Ени­ сей, и Урал. Не только внешнее сходство (путевой дневник) роднит «Путевку» с поэмой «За далью даль», но и сверхзадача авторов — почувствовать ритм страны, осмыслить, чем живут рыбаки, строители, колхозники, сталевары, учителя, литерато­ ры... В Чите же издан упоминавшийся «Яс- ныш»— вторая книга стихов Третьякова. Она вышла в 1922 году и включила стихи, написанные в 1919— 1921 годах. Издатель­ ство. выпустившее книгу, носило название «Птач». Ольга Георгиевна Петровская, единствен.- ная из оставшихся членов группы «Твор­ чество», помогла расшифровать это стран­ ное слово. Оказывается, название изда­ тельства составлено из первых букв фами­ лий '«костяка» «Творчества» — художни­ ка В. Пальмова, С. Третьякова, Н. Асеева и Н. Чужака. Она же, Ольга Петровская, вспомнила, что «Ясныш» произошел от слова, которым Третьяков называл свою жену — Ольгу Викторовну. В «Ясныше» настроения боевого револю­ ционного духа подкреплены открытыми признаниями, обращенными к Родине: Россия, по дна мне одна родна ты! И, хотя большинство стихотворений сбор­ ника не выдержало испытания временем, есть тут поразительные угадывания, под­ линные предвидения поэта. Откуда, напри­ мер, эти, пришедшие отнюдь не от назва­ ния самолета, и — все-таки! — откуда в 1919 году такие строки: Ту! Полетим в высоту! Чтобы в синем величии Угадать голоса всякие птичьи... «Ясныш» сегодня такое же уникальное издание, как и «Бомба», и * «Железная пауза». В выходных данных книжки даже не указан тираж, хотя сказано, что ее от­ печатала «типография ДВСПС, арендован­ ная Губкомом РКП (угол Коротковской и Николаевской, д. Профсоюзов)». Летом 1921 года Сергей Михайлович впервые едет в Москву. Эта командировка сыграла очень важную роль в его судьбе. Он был принят первым советским Нарко­ мом просвещения А. В. Луначарским. 21 августа 1921 года газета «Дальневосточный телеграф» сообщила, что «перед отъездом из Москвы в Читу поэт С. М. Третьяков по­ бывал у Наркома просвещения А. В. Луна­ чарского и познакомил его с состоянием искусства и культуры в Дальневосточной республике». За скупыми строками газетной информа­ ции скрыты подробности этой встречи. О. В. Третьякова помнит, как возбужден был Сергей Михайлович, передавая теплые слова Луначарского о стихах Асеева, о ра­ ботах художника Виктора Пальмова. Но самой дорогой была встреча в Москве с Маяковским, из которой выросла боль­ шая дружба. Воодушевленный поездкой, Сергей Треть­ яков отдает много сил агитационной поэзии. Он придумывает плакаты, схожие с «Окна­ ми Роста». В Дальневосточной республике такие плакаты, оформленные рисунками B. Пальмова и снабженные стихами C. Третьякова, имели громадный успех. Их было выпущено немного — всего пять. В личном архиве О. В. Третьяковой хранится этот комплект. Один из плакатов, выпу­ щенный к четвертой годовщине Октября, изображает рабочего, от которого в панике бегут белобандиты. А под рисунком стихи: Сквозь голод! Сквозь муку! Удар за ударом! Завтрашний день соком набряк. Бей в наковальню земного шара, Молот Красного Октября! Слава! Кто молот за правду поднял? Красное знамя, миру маши, Праздников праздник празднуй сегодня В сердцебиенье станков и машин! Рабочий! Слушай, тебе дано Быть мировой борьбы коноводом. За вольный труд сгрудься стеной По шахтам и по заводам! Политические симпатии Третьякова были целиком на стороне революции, на стороне борющегося за свою победу пролетариата Эстетические принципы его в ту пору еще не устоялись, они находились под воздей­ ствием весьма сомнительной «теории» фак­ тографии в литературе. Основным пропо­ ведником этой «теории» был Н. Ф. Чужак. Главная мысль ее заключалась в том, что­ бы на смену якобы вредной литературе вымысла пришла литература факта, лите­ ратура без образов. Но самого Третьякова, несмотря на его горячую пропаганду «литературы факта», совсем нельзя считать ее идолопоклонни­ ком. На практике — своими фельетонами, очерками, пьесами — он страстно стремится вмешаться в саму жизнь, пытается ее изме­ нить. Его активность способствовала разви­ тию культуры, революционного сознания у рабочих Дальневосточной республики. «Ми­ тинги искусства», на которых выступал Третьяков, судя по отчетам в старых читин­ ских газетах, собирали громадную аудито­ рию. Его знали как прекрасного оратора. ...Третьяков и его семья уехали из Читы в одном вагоне с Асеевым. До получения квартиры в Москве Сергей Михайлович, Ольга Викторовна и Таня Третьяковы по­ селились на Лубянке, в рабочем кабинете Маяковского, который с огромной симпатией относился к своим читинским друзьям. Факт этот говорит сам за себя. Включившись в Москве в бурную литера­ турную жизнь, Сергей Третьяков много ра­ ботает в газетах, ведет большую органи­ заторскую деятельность в иностранной ко­ миссии Союза писателей, пишет пьесы, пере­ водит Бертольта Брехта, ездит и ездит по стране. Откликаясь на сборник очерков С. Третьякова, вышедший в 1962 г., П. Краснов и В. Шевелев приводят в жур­ нале «Новый мир» (№ 2 за 1963 г.) выска­ зывание известной датской актрисы Лулу Циглер: «Характерно для Третьякова, что его всегда встретишь, когда приезжаешь в Москву, рано или поздно, независимо от то­ го, кто ты: актер, писатель, земледелец, или ученый, или каменщик».