Сибирские огни, 1974, №2

182 ЛЕОНИД РЕШЕТНИКОВ Я вам жить з а в е щ а ю,— Что я больше, могу? (разрядка здесь и дальше моя.— Л. Р.). Все-таки — «завещаю». А ведь всякое завещание — это уже воз­ ложение прав или обязанностей на того, кто остается жить. А обязанность — этодолг. Но что же это за долг, который завещают в этом стихотворении погибшие воины сво­ им живьгм собратьям? А вот: Завещаю в той жизни Вам счастливыми быть И родимой отчизне С честью дольше служить. Горевать — горделиво, Не клонясь головой, Ликовать — не хвастливо В час победы самой. Как мы видим, это все еще — не тот, особый, долг оставшихся в живых перед теми, кто ушел раньше времени и потому вынужден был переложить на этих живых часть и своих дел, своих забот, и своих по­ мыслов, которые он не успел осуществить сам. Тем более, что ниже лирический герой оговаривает и это свое завещание словами, которые как бы снимают с этого завещания оттенок о б я з а т е л ь н о с т и долга: И никто перед нами Из живых н е в д о л г у... Нет, завещание, сделанное погибшим в стихотворении «Я убит подо Ржевом», это пока еще — не т о т д о л г , который воз­ лагается п о г и б ш и м и на жи в ых . Это — всеобщий и повседневный долг всех жи­ вущих и всех вступающих в жизнь п е р е д с а м о й ж и з н ь ю . О долге же и м е н н о п е р е д п а вши - м и поэт впервые npHiMO и недвусмыслен­ но говорит два года спустя, в конце уже упоминавшегося нами стихотворения «В тот день, когда окончилась война...»: Я ваш, друзья, и я у в а с в д о л г у... И строчкой ниже: ...Я так же в а м о б я з а н . А в самом конце стихотворения, в пос­ ледней его строфе, он и еще более уточняет эту мысль. Говоря о павших как о равно­ правных участниках суда живых о мире, в котором мы живем, поэт как бы усиливает оттенок обязательности нашего долга пе­ ред ними. Он так и говорит: Суда живых н е м е н ь ш е п а в ш и х суд... Эта мысль о долге развивается, стано­ вится более конкретной и категоричной в стихотворении «22 июня 1941», написанном в 1950 году: Все, все у мира на виду, И счет д о н ы н е н е о п л а ч е н . Это чувство долга — нелегкое чувство. Оно обязывает и оно поднимает. Но оно же, не выполненное до конца («И счет до­ ныне не оплачен»), не может и не тяго­ тить. Вот почему через год после этого сти­ хотворения поэт пишет стихи, которые хогя бы частично как бы освобождают его лири­ ческого героя от излишнего груза, этого нелегкого долга памяти: Но е с л и б мы о д н о й л и ш ь с к о р б ь ю жи л и , Мы б ы ли б н ы н ч е н е д о с т о й н ы их. Однако этого утешения поэту хватило не­ надолго. В том же, 1951 году, он пишет стихотворение «Жестокая память». Стихо­ творение это примечательно тем, что в нем, наряду с мотивами долга перед памятью павших, появляется еще один мотив — мо­ тив в ины перед ними за их преждевре­ менный уход из жизни. Тружусь, и живу, и старею, И жизнь до конца дорога, Н о с р а д о с т ь ю п р е ж н е й н е с м е ю Смотреть на поля и луга; Росу обивать молодую На стежке, заметной едва. К у д а ни в з г л я н у , ни п о й д у я — Ж е с т о к а я п а м я т ь жи в а . Святая, возвышающая живых память! Ибо живой, не помнящий о павших, не пом­ нящий о жертвах, принесенных ради его жизни другими, не достоин этих жертв! Эта мысль о п а м я ти как нашем н р а в ­ с т в е н н о м д о л г е и нравственном к о м п а с ? находит новое, еще более сильное выражение в стихотворении «Та кровь, что пролита недаром». Оглядываясь в незатухающее зарево теперь уже дейст­ вительно давно прошедшей войны, поэт ви­ дит в нем не батальные картины минувше­ го сражения, но лица все тех же сынов Родины, известных и безвестных ее солдат, что «не пришли с войны». Видит и не спе­ шит отвратить от них своего взора. Более того, он обращает на них и наш, чита­ тельский взор. Ибо уже много лет постоян­ но и неизменно одержим он одной мыслью и одним желаньем, пусть, может быть, и жестоким, но святым: % Чтоб нам, внимая славословью, И в праздник нынешних побед — Не забывать, ч т о э т о й к р о в ь ю Д ы м и т с я н а ш в ч е р а ш н и й е л е д... Эти, полйые скорби, строки были написа­ ны в 1957 году. Проходит почти десять лет, и поэт сно­ ва возвращается к этой мысли. Его созна­ ние и душу снова тревожат тени тех, что «не пришли с войны». Он пишет стихотворе­ ние «Есть имена и есть такие даты...». Сти­ хотворение прямое, суровое и жестокое, как приговор! Есть имена и есть такие даты, — Они нетленной сущности полны,— говорит он о годах войны. И, вспоминая о тех, что не вернулись с полей, обвиня­ ет нас, живых, и вместе с нами — и не в