Сибирские огни, 1974, №2

Критика и библиография Леонид Решетников О ДВУХ СТИХОТВОРЕНИЯХ А. ТВАРДОВСКОГО 1. СТИХОТВОРЕНИЕ НЕИЗВЕСТНОГО БОЙЦА Ласточка, в траншейной нише Ты с весны у нас жила, Не найдя родимой крыши На пожарище села. Добрая в дому жиличка, •Скоро мы вперед уйдем. Скучно тебе будет, птичка. Прилетать в затихший дом. Вот и все это стихотворение, названное автором так безыскусно и вместе с тем не­ сколько странно: «Стихотворение неизвест­ ного бойца». По свидетельству автора, написано оно было в 1944 году. Когда и где оно было впервые опубликовано и когда я впервые увидел его, я сейчас не помню. Возможно, это было тогда же, в сорок четвертом. И если это было именно так, то появилось оно скорей всего в газете 3-го Белорусско­ го фронта «Красноармейская правда», к которой поэт был приписан тогда и где он работал в должности военного писателя. И тогда-то, видимо, я и увидел это стихотво­ рение. Это тем более вероятно, что именно в это время танковое соединение, в кото­ ром я служил, входило в состав 3-го Бе­ лорусского фронта, готовившегося к боль­ шому летнему наступлению, в результате которого была освобождена впоследствии вся Белоруссия и большая часть Литвы. Но возможно и другое: я мог увидеть его в журнальной или книжной публикации в конце войны или сразу же после ее окон­ чания. Но, как бы там ни было, не подлежащим сомнению остается одно — небольшое по объему и негромкое по звучанию стихо­ творение это при первом же знакомстве с ним поразило меня, что называется, в са­ мое сердце. Именно локальность картины, заключен­ ной в нем, нарочито негромкое звучание и поразили, видимо. Особенно эта негром- кость и беспафосность звучания на фоне той, почти космической, картины нашего грохочущего быта, в котором мы находи­ лись уже три года и с которым, вольно или невольно, начинали свыкаться как с фак­ том малоприятным, но, увы, неизбежным. На этом фоне огня' и грохота, ежеминут­ ных потрясений и утрат, которыми сопро­ вождалось титаническое единоборство сил зла и добра на необозримом пространстве, именуемом полем боя, стихотворение это представилось сначала даже чем-то идил­ личным и потому чуть ли не инородным в том окружавшем нас тогда мире. Это было как внезапное наступление аб­ солютной тишины после долгих раскатов грома. Тишины, которая оглушает. Но в которой затем, по прошествии некоторого времени, вдруг начинаешь яснее различать все многообразие живущего, дышащего и поющего мира. Именно таково было первое впечатление. Упала стена грохота, огня и дыма, и за нею вдруг обнаружился белый свет во всей его первозданной красе, живая природа во всем ее многообразии и неповторимости, не­ защищенности и жизнестойкости. Словом, та самая земля и та самая жизнь, ради ко­ торой и шел этот бой «святой и правый». И, увидев и услышав эту щебечущую ла­ сточку, с которой усталым и немного груст­ ным голосом разговаривал некий добрый, мудрый и мужественный солдат, «неизве­ стный боец», я вдруг с новой силой понял то, о чем и раньше уже не раз догадывал­ ся, но только, может быть, не так отчетли­ во, как сейчас: нет, жизнь — это не только черная от ожогов земля и коричневое от дыма солнце. Это — еще и выплеснувшая­ ся на бруствер только что проклюнувшая­ ся молодая травка, пробрызнувший сквозь летучую тучку короткий и светлый дождь.