Сибирские огни, 1974, №2

ПОСЛЕДНИЙ КОСТЕР ГРИГОРИЯ ФЕДОСЕЕВА 147 всяческих ловушек, приманок и людского коварства. Моя судьба была отправиться за ней в одиночку и найти ее там, куда не проникал ни один человек на свете. Теперь мы связаны друг с другом с самого полуд­ ня. И некому помочь ни ей, ни мне...» А вот Улукиткан уже в последние дни своей жизни, в последний раз выходит на охоту, преследует кем-то подраненного со­ хатого, случайно им обнаруженного. Идет и думает: «Надо же было тебе ло­ мать тальник так неосторожно, иначе не свела бы меня судьба с тобою. Теперь мы идем одной тропою, будто связанные одним ремнем. И с нами смерть рядом. Кого же из нас она настигнет, свалит? Ты можешь рассчитывать только на себя. И я тоже. У тебя раны, а у меня старость. Тебе надо уйти, а мне догнать. Нам обоим одинаково трудно»... Но и в этом обоюдно тяжелом для чело­ века и зверя единоборстве, в почти безна­ дежном положении Улукиткан не ощущает того безысходного одиночества, отрешен­ ности, какими в большей мере, чем схват­ кой с меч-рыбой и акулами, изнурен и обес­ силен Старик. Наоборот, и в этом состоя­ нии Улукиткан озабочен и движим пусть очень непритязательными житейскими же­ ланиями, связью с людьми: «А рога (пре­ следуемого сохатого.— А. С.) подарю шко­ ле, пусть останется память обо мне. А то и вправду скажут, что Улукиткан стар, не справился с добычей». Так же, как и Старик, он не вышел побе­ дителем в единоборстве с сохатым, «не справился с добычей», но Улукиткан до по­ следнего своего дыхания неразрывно, род­ ственно связан с жизнью, с людьми, сохра­ няет безграничную свою любовь к окружаю­ щей природе, ко всему живому. «Исповедь у последнего костра» — так на­ звал автор главы из своей последней по­ вести, опубликованные им еще при жизни в альманахе «Кубань». Это несколько ус­ ловное, многозначительное заглавие очень точно однако выражало основной, волную­ щий автора замысел и настрой произведе­ ния — не только дополнить, углубцть и обо­ гатить ранее им созданный образ человека, спеть реквием своему любимому герою, но и самому подвести и осмыслить главные итоги своего долгого и трудного пути, соб­ ственной. жизни, душевного опыта. И, по­ жалуй, как ни в одной из предыдущих сво­ их книг, более объемных по жизненному материалу, масштабам места действия и многоликости людских характеров, в этой небольшой, «монографической» повести «Последний костер» (так названа полная ее публикация в «Сибирских огнях», а за­ тем в «Роман-газете») писателю удалось с предельно концентрированной, эмоциональ­ ной, психологической силой и философской глубиной раскрыть не только образ Улукит- кана, но выразить самого себя, свои нако­ пившиеся за долгий путь, давно созревшие и выношенные наблюдения и размышления о жизни и смерти, во многом совпадающие с мировосприятием и опытом героя, думы о вечном и нерасторжимом родстве, взаи­ мозависимости человека и природы. И не­ смотря на обилие в повести поистине тра­ гических, даже страшных в своей предель­ ной правдивости невзгод и утрат в жизни Улукиткана, потрясаюших финальных стра­ ниц о его предсмертных муках, в повести живет и постоянно звучит оптимистический и уверенный дух жизнелюбия, убежденно­ сти, что «смерть меня подождет», что чело­ век способен преодолеть все, если этого за­ хочет! Что же так сближает, кровно роднит ав­ тора и героя, передового русского инжене- ра-изыскателя с одним из «последних моги­ кан» глухоманного былого, еще далеко не свободным от вековых суеверий, только- только приобщающимся к новому жизнен­ ному укладу, старым, много пережившим, эвенком-проводником? «Для меня прожитые вместе с ним годы были академией,— говорит автор в после­ словии к повести.— Старик открыл мне ог­ ромный мир природы, которую очень любил, научил меня понимать ее. Н о г л а в н ы м д о с т о и н с т в о м Улукиткана была ч е- л о в е ч н о с т ь (выделено, мною.— А. С.), которую он целомудренно пронес через де­ вяностолетнюю жизнь». Ч е л о в е ч н о с т ь — вот главное досто­ инство, которое одинаково видели и ценили в людях Улукиткан и Федосеев, как перво­ основу подлинного великодущия и честно­ сти, нравственной чистоты и волевой цель­ ности, доброты и мужества, дружбы и вер­ ности, самоотверженности И подвига,— че­ ловечность, делающую людей сильными, стойкими, всемогущими в любых испытани­ ях и неожиданностях. Вспомните, перечитайте страницы ранней книги Гр. Федосеева «Тропою испытаний», где мы впервые встречаемся с Улукитканом, который внезапно слепнет во время боль­ шого перехода по тайге, ощупью ведет русского инженера, • не знающего дороги, беспомощного в сложившихся обстоятель­ ствах, через дебри, мари, горные потоки, находит выход из самых опасных, кажется, безнадежных положений, движимый одним самоотверженным желанием, отчетливым сознанием своего долга проводника, хозяи­ на тайги,— во что бы то ни стало выручить, вывести целиком зависящего от него спут­ ника к людям, в обжитые места. В «Последнем костре», в главе «Случай на Худоркане», заставляющей по силе изоб­ разительной, психологической выразитель­ ности снова припоминать хемингуэевскую повесть, описан почти аналогичный, но еще более трагический случай, когда Улукиткан ценою нечеловеческих усилий, невероятного напряжения воли, спасает, от верной гибели инженера Арсена Виноградова. Когда смер­ тельная опасность была уже позади, меж­ ду ними происходит такой разговор: Только ты мог спасти меня! — чуть не плача, произнес Арсен. — И другой на моем месте сделал бы то же. Так велит завет наших предков, так должны делать все,— просто ответил старик. — Как тебе удалось спастись от сту­ ж и ?— спросил Виноградов. — Ты помог. — При чем тут я? ю*