Сибирские огни, 1974, №2

104 МИХАИЛ ЧЕРНЕНОК сударстве пожарная охрана, и мне собственноручно было поручено ор­ ганизовать таковую охрану в Ярском. Потому вполне может стать Про­ нин Степка пожарным, А сам Проня родился, если хочешь знать, девя­ того сентября одна тысяча девятьсот двадцать восьмого года, аккурат через сто лет после большого писателя Толстого, какой написал книгу про войну и мир, — Егор Кузьмич снял картуз, погладил макушку. — Антиресная штука получается: в одинаковые числа люди родятся, а ума дается каждому по-разному. Возьми того же Проню... Антон уже знал, что Стрельникова можно остановить только вопро­ сом. — Егор Кузьмич, вы помните, в сентябре шестьдесят шестого года Зорькиной была телеграмма от жениха? — Марине? — уточнил старик. — Дак, слышь-ка, помню. — Почему она была написана вашим почерком? — Потому, что сам ее писал. История, слышь-ка, такая вышла. Те­ леграмму эту я точно получил в узле связи в райцентре. Положил вме­ сте с прочей корреспонденцией — так по-ученому называется почта. По­ том оказалось, что телеграммы нет. Или обронил где, или спер кто, не скажу. А дело серьезное, я понимаю. Взял телеграммную бланку и соб­ ственноручно написал, как было в настоящей телеграмме. Имя жениха помню. Георгий — так по-грузинскому Егорий называется, стало быть, тезка мой. — . Егор Кузьмич вздохнул. — Только жених не приехал. Для обману прислал сообщение или для испугу, потому как Марина в то вре­ мя с Витькой Столбовым любовь крутила. За двумя зайцами погналась и ни одного не поймала. — И еще одно, Егор Кузьмич, меня интересует. Почему вы ушли на пенсию как раз в тот день, когда забросили культстановский колодец? йтрельников опустил глаза, погладил макушку и неторопливо надел картуз. — Гляжу, у тебя мой характер. Страсть любопытный. И хорошо эго, и опять же плохо. Сколько я неприятностей из-за своего любопытства поимел — не счесть! А с пенсией у меня, слышь-ка, неинтересная исто­ рия. Но поскольку с любопытством ты, как и я... К тому же полюбился мне. Опять же, за что полюбился? За правильность характера, за ува­ жение ко мне. Так вот, стало быть, из уважения к тебе расскажу исто­ рию про пенсию, — Стрельников передохнул, виновато поморщился. — Я, слышь-ка, сказывал, что старуха оконфузила. Показалось ей по глу­ пому уму, что я любовные письма чужие читаю. Баба, она даже самая умная, все одно есть баба. А моя и умом не отличается, стало быть, вдвойне баба. Раззвонила всей деревне об моем любопытстве. Дело до начальства дошло... Как сейчас помню, тринадцатого-сентября послед­ ний раз газеты на культстан привез... Не разузнали еще, кто в колодце оказался? — В деревне больше меня знают, — уклонился от ответа Антон. — Дак, слышь-ка, деревенским верить сильно нельзя. Тут кто на ко­ го злость имеет, тот на того и бочку катит. К примеру, послушай того же Проню. У него самый плохой человек — Витька Столбов. Антон заметил, что даже болтун Слышка не хочет передать ему слух, который распространился по деревне — это разжигало любопытст­ во. «Кого и почему они скрывают? Хотят отвести подозрение от хороше­ го человека или боятся плохого? Скорей бы Резкин приехал, должен же он внести ясность о Зорькине!». И Резкин наконец появился в Ярском. Бабка Агриппина помолодела от радости. Уставила стол допотопными бутылками с самодельной на­ стойкой, успела сбегать в сельмаг за «казенкой», вытащила на свет бо­ жий из погреба маринованные грибочки-огурочки и, повязав празднич­ ный цветастый передник, ухарски принялась крошить об край вместитель