Сибирские огни, 1974, №1

18 ФРАНЦ ТАУРИН Мать помедлила с ответом. — Скажи vine, Боря, только, пожалуйста, откровенно... если бы ты получил это письмо, а меня... ну, меня бы уже не было... и ты не мог ничего узнать у меня, что бы ты подумал?.. Как бы ты принял это письмо? — Как гы можешь спрашивать об этом, мама? Ни на одну минуту» ни на один миг я бы этому письму не поверил! Мать порывисто встала со своей кушетки, подошла к Борису и об­ няла его. — Спасибо, сын... Но скажи мне, почему ты не поверил бы? — Я так чувствую. — Но почему? — Потому, что я верю тебе, мама. — Он обвиняет не меня. — Ты говорила мне, каким был отец. Ты не могла меня обманы­ вать. Я знаю, что ты всю жизнь любила отца и сейчас его любишь. И я знаю тебя. Ты не могла любить подлеца. — Не слишком ли ты суров в своих оценках? — И трусливого, слабого человека тоже не могла бы любить. — Вот я и не знаю, — произнесла мать задумчиво и как-то отре­ шенно, — радоваться мне твоему ответу или огорчаться? Борис смотрел на нее почти со страхом. — Мама! Неужели он прав?.. Мать успокоила его: — Ты не понял меня, сын. Андрей не прав. Нет, он не солгал. Он все изложил точно, как было. Но поверил Якимову. Не знаю, с какой целью тот обманул его. Наверно, хотел окончательно добить его этим. На самом деле все было не совсем так. Андрей пишет, что не помнит» сколько времени просидел в конце коридора на подоконнике. Он проси­ дел там весь вечер. Значит, не быстро и не так скоро решалась его судьба. Андрей, может быть, действительно не помнит, но заседание партбюро продолжалось несколько часов. Значит, там мнения разош ­ лись. Значит, там долго спорили. И не только твой отец стоял на сторо­ не Андрея. — И все-таки исключили... З а что же его исключили? Ведь он ж е не был на самом деле виноват во всех этих, как он пишет, смертных грехах? — Его не только защищали, но и обвиняли. И тех, которые обвиня­ ли, было больше. — Но почему их оказалось больше? Вот этого я никак не могу по­ нять, мама. Ну, если бы никто не защищал. Кто-то обвинил, и все про­ молчали. Никто не осмелился возразить первый. Это бывает. Это по­ стыдно, но это можно понять. Трудно первому встать и сказать: «Я не согласен!». Но если спорили и долго спорили... почему же в споре не добрались до истины?,. Этого я никак понять не могу. Мать вздохнула и, как-то скорбно поджав губы, покачала головой. — Д а , тебе трудно понять это, сын. А мне еще труднее объяснить тебе. Вы, молодые, знаете теперь многое из того, о чем мы и не слыха­ ли в наше время... Это все так... Но зато мы знали многое такое, чего не знаете вы... Борис вскинул голову. — Я не в первый раз слышу это. Нет, не от тебя, мама, я не в уп­ рек. Нам часто говорят так. А ведь мы хотим знать. Нам нужно знать!.. Мать отвечала ему неторопливо и негромко, как бы разговаривая сама с собой: — Конечно, нужно... Вы будете знать... Но только знать... А это надо пережить... Иначе все равно не понять: какое было время?.. Чем