Сибирские огни, 1974, №1

174 У КНИЖНОЙ ПОЛКИ го посмотрел, кого раскритиковали, кого по­ высили, что из этого может выйти и, самое главное, как это отразится на ученой карье­ ре Степана Степановича, Толи... Можно бы­ ло прожить неделю, месяц, год, и все одно и то же: кто-то сказал, кто-то защитил, ко­ го-то назначили, кого-то раскритиковали». Но страшнее другое: исходящ ая именно из этих примитивных соображений «научная», «общественная» деятельность Степана Сте­ пановича и ему подобных может — если не дать ей решительного отпора — нанести не­ малый ущерб нашему народу, коренным его интересам. Степан Степанович стремится только не отстать от «прогресса», все время быть «на гребне волны» и уж е «в струю» сочиняет свои статейки «Без роду, без пле­ мени», «Монах Мендель и новоявленные мо­ шенники», «Лженаука — кибернетика», «Трын-трава» (о «травопольщ иках»). Но ответственность ученого, хочет этого Степан Степанович или не хочет, существует, и от нее никуда не деться. Об этом в повести с обычной своей резкой прямотой говорит Е в­ гения Андреевна Зайганова, ученица Н. И. Вавилова, старая коммунистка: «Когда уче­ ный слепо выполняет распоряж ение неком­ петентного администратора и дл я работы своей ищет опору в этих распоряж ениях — это просто не ученый. Но если он знает, что эти распоряжения заведомо вредны и он все-таки проводит их в ж изнь — он пре­ ступник». Борьбу в науке между обывательским и творческим, между приобретателями и изо­ бретателями Г. Черноголовина показы вает на примере деятельности целинного инсти­ тута, ученые которого совершили творче­ ский подвиг — в трудной обстановке, под­ вергаясь нападкам догматиков, невежд и приспособленцев, нашли пути к спасению земли от страшной ветровой эрозии, грозив­ шей освоенной целине тяж кой бедой. К со­ жалению, страницы, посвященные деятель­ ности института, хотя и написаны ин­ тересно и взволнованно, все ж е оста­ ются лишь иллюстрацией, примером к выдвинутому автором моральному те­ зису, леж ат на периферии повество­ вания. Понятно, что при авторском замысле «Июня без дождей» это оказалось неизбеж ­ ным, но читателей настолько интересует р а­ бота этого института (конечно, нетрудно догадаться, что автор основывался на ф ак­ тах работы института в Ш ортандах под Ц е­ линоградом, группа ученых которого полто­ ра года назад была удостоена Ленинской премии), что невольно ж алееш ь о беглости, с которой очерчены портреты героев (ис­ ключение составляет образ Евгении Андре­ евны, но и она в сфере своей непосредствен­ ной научной деятельности почти не показа­ на). К тому ж е противники настоящих уче­ ных, их преследователи — от мелкого при­ способленца и подхалима Родимчука до «академика Пахома», «очень важной в то время персоны», — изображены несколько водевильно, что, разумеется, не помогает читателю осознать всю серьезность сраж е­ ния с ними. Не одним ж е невежеством (дей­ ствительно, выдающимся) объясняется мно­ голетнее влияние «академика Пахома» на судьбы нашей биологической науки... Во время решающей схватки дружины «академика Пахома» с «травополыциками», «паровиками» героиня Нина Солоделова, близко узнавш ая Евгению Андреевну, вос­ хищ ающ аяся директором института Васили­ ем Ивановичем Корнеевым, которого она несколько напыщенно сравнивает с «молни­ ей, бьющей сквозь годы всегда в одну цель», всем сердцем с ними, но ее' участие в борь­ бе ограничилось оплеухой, которую она пуб­ лично отвесила угодливому Родимчуку. И с­ торию с пощечиной замяли, и, побунтовав, Нина, как она сейчас говорит, «снова ста­ новилась угодливой снохой, писала под дик­ товку Степана Степановича его статьи, го­ ворила комплименты свекрови, стирала, крахм алила, гладила сорочки мужу», ж ила, «будто пила тухлую воду». Окончательно отделяет от Копыловых Нину гибель мате­ ри. Непосредственно новая родня Нины в этой гибели не виновата. Но та черствость и дух приспособленчества, которым Копы­ ловы заразили молодую женщину, сыграли в этой истории роковую роль. Конечно, сей­ час, казня себя, не смея и не ж елая успо­ коить совесть, целиком принимая на себя «страшную вину, уж е в себе несущую н ак а­ зание, — быть виновным в смерти матери», Нина преувеличивает: смерть старой кол­ хозницы Солоделовой была обусловлена це­ лой цепью трагических случайностей. О дна­ ко, как говорится в стихах Т вардовского, «но все ж е, все ж е, все же...». Старую ж ен­ щину, которая о себе говорила, что всю жизнь «без роздыху работала — в три ло­ жилась, в пять вставала», из соображ ений сугубо эгоистических — чтобы ухаж ивать за внучкой — сорвали с привычного места, а потом с той ж е бесцеремонной прямотой выпроводили назад — уж очень эта про­ стая женщина не вяж ется с бытом профес­ сорской семьи... Вдобавок еще разбила две дорогие фарфоровые чашки... И если Копы ­ ловы, в общем, не ведали, что творили, то Нина-то могла представить, в какие тяж е ­ лые обстоятельства она ставит мать. Могла — и не представила; стремление к покою, к миру со свекром, свекровью, мужем, к миру во что бы то ни стало — разумеется не ради себя, ради дочери, ей нужен отец! — закрыло Нине глаза. И сейчас неутоли­ м ая пам ять подсказы вает картины, одну мучительнее другой: «Я пошла вслед за в р а­ чом, держ а в руках ананас, купленный во время пересадки в Москве. Нелепо было не­ сти этот ананас человеку без сознания, но я не могла войти ни с чем. Видимо, мне хо­ телось вы глядеть заботливой дочерью, ко­ торая прилетела к больной матери за ты ­ сячи километров и привезла ей редкостный южный плод, какой в здешних местах и не видели». Нина словно со стороны видит себя тог­ дашнюю — ж енщину в «черном траурном костюме», — «эта женщина предполагала, что ей придется хоронить мать, и поэтому, уезж ая из дома, надела приличный дл я это­ го случая костюм, не забы в побрызгать его тонкими духами». Видит со стороны и в то