Сибирские огни, 1974, №1

162 н. яновскии ва, как прежде, стоит перед вопросом, как ей быть и чем теперь жить, то ведь это следствие всех причин, позволивших суще­ ствовать и процветать такой среде, как НИИ-9, Мансуров с его персональной маши­ ной, специфический «женский круг», кото­ рый тоже не блещет достоинствами. Сов­ сем наоборот, автор никого не щадит, в том числе самую Ирину Викторовну, он и не со­ бирается ее обелять и оправдывать, снимать с нее ее долю вины. Однако ж е ее преиму­ щество перед всеми в том, что она уж е осоз­ нает свое истинное положение и пытается что-то предпринять, чтобы изменить его. Перечислив все мотивы, по которым «ге­ ний женщины» представляет для худож ест­ венной литературы живейший интерес, С. Залыгин все в той ж е статье «Искусству много дела на земле» сказал: «...Современ­ ной литературе так не хватает «Анны К аре­ ниной» середины XX века со всеми его со­ циальными противоречиями, с проблемой семьи, с задачей во что бы то ни стало по­ мочь женщине распространить свой гений на общество... Я представляю себе такое произведение не только как роман-судьбу, но и как роман, который отраж ал бы совре­ менные потребности людей». Роман «Южно-американский вариант» в какой-то мере отвечает этой давно сформу­ лированной задаче. В нем отраж ается необ­ ходимый опыт в трудном переходе совре­ менной женщины определенной среды с се­ мейной на общественную орбиту, в нем вы­ ражается серьезная тревога по поводу неко­ торых противоречий в нашем обществе, по­ рождающих бездуховность, в нем затраги­ вается большой круг других проблем, над которыми люди сегодня вынуждены зад у ­ маться и которые призваны решать. После 1963 года, во все последующее д е­ сятилетие, С. Залыгин написал свыше д в ад ­ цати статей и рецензий, в которых в пол­ ную силу обнаружился его замечательный дар оригинального исследователя литерату­ ры. Ему свойственны смелость в постановке самых сложных проблем литературы, посто­ янное стремление по-новому подойти к. из­ вестным или только возникшим явлениям жизни и искусства, теоретическая зрелость, удивляющее богатство ассоциаций, ес­ тественно-научная, историческая и филоло- • гическая эрудиция, позволяющ ая легко и свободно сближать разнородные факты, со­ поставлять далекие и близкие события и в конечном счете находить зерно истины. Откройте книгу «Литературные заботы», где собраны, пожалуй что, все лучшие пу­ блицистические, литературнр-критические и литературоведческие работы С. Залыгина, начните читать первую статью «От науки — к литературе» (1966) и сразу обнаружите мысли, достойные того, чтобы помнить их сегодня и вооружаться ими. Примечательно, что опирается он в. своих размышлениях на бессмертный опыт Пушкина, писателя и уче- ного-историка. Этот опыт говорит ёму о том, что «литература самым тесным обра­ зом связана с историей, что вне истории она вообще вряд ли существует... что любой истории не следует чуждаться; только тот нррод может смело см р третц в. свое буду­ щее, который непредвзято и безбоязненно рассматривает свою собственную историю, свой опыт, хотя бы и самый горький...». Истины хороши, когда их помнят и ими руководствуются. Переходя от этой преам­ булы, не вызывающей сомнений и криво- толков, к современности, С. Залыгин отме­ тит, что «две науки играют особую роль в современной жизни: физика — благодаря своим необыкновенным успехам и исто­ рия — благодаря тому, что уроки ее усваи­ ваются с необыкновенным «неуспехом». Н а первый взгляд, мысль об истории зву ­ чит парадоксально: как э т о — особая роль... благодаря «неуспехам»? Но в том-то и д е­ ло, что это не парадокс, а констатация ф ак­ та, требующего объяснения, тоже историче­ ского, так как С. Залыгин убежден: «Исто­ рия ж е пока мало чему смогла научить лю ­ дей, она позволяет людям не только совер­ шать, но и многократно повторять ошибки. Она слишком легко отворачивается от горького опыта прошлого, давнего и недав­ него». Главное, что необходимо выделить сегод­ ня в его разных по темам работах — это ис­ торизм чувства и мышления, научный исто­ ризм как важнейший методологический принцип художественного творчества и ли­ тературного исследования. В статье «Интервью у самого себя» (1969) всегда актуальный для художников вопрос об историзме современности поставлен с редкой прямотой: «...Как нет жизни только в ее современности, только сегодняшней без вчерашней, так, по-видимому, не может быть и искусства вне истории». Понятно и, казалось бы, общеизвестно, но вот что из этого следует: «В любом случае, когда лите­ ратура касается истории, она неизбежно привносит в нее современность... В книгах ж е о настоящем история — у в ы !— не всег­ да присутствует с той ж е неизбежностью... Конечно, из злободневности может возник­ нуть произведение-долгожитель, произведе­ ние, которое станет историческим, но это значит, что и сам материал произведения, сама злободневность непреходяща, что она — тож е история, схваченная художни­ ком в ее современном состоянии и показан­ ная в историческом ж е плане». Нередко мы недоумеваем, почему это на­ шумевшее в момент появления произведе­ ние по прошествии незначительного време­ ни «вдруг» исчезает из нашей памяти, ока­ зывается и мелким и неинтересным. Можно с уверенностью сказать, что первейшая из причин заключается в том, что в нем зло­ бодневность показана в'не исторического плана. С. Залыгин нашел точные слова для определения ценностей в литературе. Именно исторический подход к явлению позволил С. Залыгину написать содерж а­ тельную, глубокую статью «Черты доку* ментальности» (1969). Документализм "в современной прозе он изучает с разных сто­ рон, в его разнообразных связях с традици­ онной литературой и в разных временных среза'х. Это интереснейшее явление совре­ менности еще далеко не изучено, причины его возникновения не вскрыты, характерные черты не определены, тем не менее С. З а