Сибирские огни, 1974, №1

156 Н. ЯНОВСКИЙ тором написано, все будут знать, что он должен сделаться другим... А что еще мо­ жет человека переделать, если не это?». Но в этом трогательном преувеличении есть свой смысл. Он — в высокой ответственно­ сти писателя перед своим народом. Писа­ тель не может забывать, как не забывает об этом пожилой рабкор, что работает он во имя счастья всех людей. Рано или поздно почти каждый крупный художник приходит к необходимости осмыс­ лить свой творческий опыт, определить свои исходные позиции в искусстве. У Сергея Павловича Залыгина, шестиде­ сятилетие которого мы сегодня отмечаем, это случилось «рано» — он давно уже вы­ ступает с работами о литературе и искусст­ ве, пишет рецензии, проблемные статьи, своеобразные монографические очерки о пи­ сателях, чем-либо интересных или близких ему. После более чем десятилетнего выступле­ ния с рассказами и очерками у писателя ро­ дилась потребность высказаться по вопро­ сам теории и практики этих жанров. Так по­ явились первые статьи «О ненаписанных рассказах» (1954), «Работая над очерком» (1954), «Размышления очеркиста» (1955). Как специальный корреспондент, писатель прожил в Китае несколько месяцев. В ре­ зультате не только издана книга очерков о Китае, но и статьи «Заметки о китайском искусстве» (1957), «Прочитана книга» (1958), «О китайском балете» (1959), «Сло­ во о Л у Сине» (1961), не говоря уже о том, что в самих очерках мы то и дело встреча­ емся с деятелями литературной науки или народного искусства, знакомимся со взгля­ дами писателя на некоторые явления китай­ ской литературы и фольклора. В процессе работы над романом «Тропы Алтая», где, как известно, центральная про­ бл ем а— человек и природа, создана статья «Писатель и Сибирь» (1961), в которой С. Залыгин, уже как ученый, ставит ту ж е проблему, но применительно к самой лите­ ратуре. Обращение С. Залыгина к истори­ ческим темам в повести «На Иртыше» и в романе «Соленая Падь» в этом смысле то­ же не проходит бесследно. Обнаружилось огромное количество вопросов, которые на­ до было решить писателю практически, но, естественно,^ через их теоретическое осмыс­ ление. И сейчас с выходом таких книг, как «Мой поэт» (1969), «Интервью с самим со­ бой» (1970) или «Литературные заботы» (1972), творчество С. Залыгина уже нельзя рассматривать вне этой стороны его лите­ ратурной деятельности. В сущности, пафос первых статей и вы­ ступлений С. Залыгина по литературным во­ просам заключался в том, как наиболее эф ­ фективно практически осуществить высокое общественное назначение литературы. И первое, что он выделяет, это непосредствен­ ное, заинтересованное и увлеченное участие писателя в жизни народа. «Я понял,— ут­ верждает он,— почему, будучи великими пи- сателями, Толстой учительствовал, Чехов занимался врачебной деятельностью, Л ер ­ монтов оставался офицером... Им недоста­ точно было обозревать жизнь. Им нужно бы­ ло участвовать в ней...». З ад авая свой пря­ мой вопрос — «Можно ли с увлечением на­ писать о жизни, не увлекаясь самой ж из­ нью?» — С. Залыгин целит значительно дальше, чем поначалу это каж ется, учиты­ вая риторический характер вопроса. Ну кто ж е рискнет ответить на него отрицательно! Естественно, что сам писатель отвечает: «...Не будучи увлеченным событиями, вряд ли можно их художественно изобразить». Но логика ясного ответа оказывается шире простого «да». С. Залыгин связывает его с активно обсуждавшимися тогда вопросами о бесконфликтности, о лакировке, об увлече­ нии производственной стороной дела в ущерб социально-психологическому изобра­ жению действующих лиц произведения, о критическом направлении в литературе, о положительном герое в ней. Потому-то он здесь же, в статье «О ненаписанных расска­ зах», скаж ет: «Бесконфликтность и наду­ манные конфликты и сюжеты, увлечение производственными процессами и поверх­ ностное описание таких процессов — все это даж е при наличии действительного таланта порождается либо незнанием жизни, либо боязнью показать жизнь правдиво, с увле­ чением». А в выступлении на дискуссии «Новое в колхозной деревне и задачи худо­ жественной литературы» он так будет раз­ вивать эти мысли: «Критиковать — сказать, что вот и это плохо и то неладно в колхо­ зе,— не так уж трудно. Труднее другое. Нам нужно, чтобы писатель чувствовал се­ бя участником дела, обязанным ответить еще на вопрос: а как в данных конкретных условиях нужно сделать, чтобы было луч­ ше?.. Значит, на все явления, о которых го­ ворит писатель, он должен иметь свою точ­ ку зрения... Незнание жизни, недостаточное вторжение в жизнь, отрыв от жизни — все это одна формула: отсутствие точки зре­ ния». От писателей С. Залыгин требовал самого главного: знания жизни, активного в ней участия, выработки своего отношения к изу­ чаемым явлениям, но всегда с точно обо­ значенной целью: «Литература наша и ут­ верждает и критикует — это и ее право и еэ обязанность, а цель и в том и в другом од­ на — содействовать развитию нашего обще­ ства». Нетрудно обнаружить, как эта мысль ор­ ганично перекликается с мыслями председа­ теля колхоза из рассказа «Первый шаг» или рабкора из очерка «Рабкор»; но у С. Залы ­ гина есть еще один важнейший поворот этой ж е мысли. У тверждая, что писатель кровно связан со своим народом, требуя от него содействия развитию своего общества, С. Залыгин еще и верит в этого председате­ ля, в этого рабкора, в этот народ, так как убежден: «В народе живет точка зрения на все вопросы его собственной жизни, и нуж ­ но уметь ее узнать... Эту точку зрения мож ­ но выработать, только постоянно прислу­ шиваясь к голосу народа». В свете этих требований разговор о поло­ жительном герое возникает у С. Залыгина естественно и неотвратимо, причем в такой активно-наступательной форме: «...Ведь трудно, просто невозможно представить се