Сибирские огни, 1974, №1

Н. Яновский ЛИТЕРАТУРНЫЕ ЗАБОТЫ СЕРГЕЯ ЗАЛЫГИНА В 1954 году у С. Залыгина появился рас­ сказ «Первый шаг». Думается, совсем не случайно он создан в момент первых вы­ ступлений писателя о литературе. Рассказ этот — о деревенском учителе, опубликовав­ шем свое первое художественное произведе­ ние в местной газете. Факт сам по себе ни­ чем не примечательный, но обернувшийся для всех — героев и читателей — весьма значительными последствиями. Дело в том, что реальные прототипы героев рассказа, названные, разумеется, другими именами, узнали себя, и на очередном заседании правления колхоза потребовали со всей на­ ивно-уморительной прямотой, чтоб было вы­ несено решение: «Машка, про которую в га­ зете написано, это не я!». Степанидин све­ кор, тоже изображенный в рассказе, настаи­ вает на том же, пространно доказы вая, что он не мог говорить так «бессовестно», то, что ему приписано, и т. д. Учителю при­ шлось теоретически объяснять элементарные с нашей точки зрения вещи: «Автор вовсе не обязан написать только о фактах, кото­ рые он сам видел. Но поймите — все-таки он должен написать правду!». Учитель за ­ икается, так как он не ож идал именно та ­ кого обсуждения рассказа, смущается, так как сам вынужден называть рассказ «худо­ жественным произведением», тем не менее продолжает: «— В каждом... будем говорить прямо... художественном произведении есть домы ­ сел. Я, как автор, могу и выдумать, могу домыслить эту правду. Ради нее!». Но — куда там! Крикливый дед опускает смысл — выдумать ради правды — и под­ хватывает для него самое важное: «— Ага,— взвился, потрясая руками над головой и разм ахивая газетой, дед Стри- жецкий.— Ага! Все слыхали: выдумал! Сам говорит: «Выдумал!». Прошу записать эти слова в протокол! Все слыхали —- признал­ ся! Прошу записать и выдать выписку из протокола! Прошу! Справку!». Учитель хотел продолжить свои объясне­ ния, но не так-то просто перекричать Стри- жецкого да и всеобщий шум поднялся, вот тут-то и возмутился председатель колхоза. «— Стоп, товарищ писатель! — сказал он.—-Ты что это такое здесь говоришь? П р а в д а— и, значит, все! Точка! А как ты до этой правды дошел, как ее раскопал,— это дело твое, и не деду Стрижедкому с те­ бя допрос снимать! А что же ты за свое произведение не стоишь? Это не тебе, так нам нужно! А вам, гражданин Стрижецкий... вам справочку выдам... Выдам, выдам, вы­ д а м !— вдруг он перешел почти на крик: — «Дана настоящая Стрижецкой Степаниде и Стрижедкому Степану Федотычу в том, что М ашка-прогулыцица, про которую написано в газете «Колхозник» за 21 августа сего го­ да,— это и есть сама граж данка Степанида. И что дед Строков, пропечатанный в этой же газете, тоже есть в действительности Стрижецкий Степан Федотыч!». Вот так! Ш тамп нужно на справке — поставлю! Пе­ чать просишь — поставлю! Мало одной пе­ чати — две поставлю. И подпишусь!». Т ак председатель колхоза, не вдаваясь в теоретические дебри, наглядно объяснил начинающему писателю общественную зна­ чимость его литературной работы, характер и цель литературы, ее важное место в ж из­ ни общества. Во-первых, нужна правда, во- вторых, пока ты ее добывал, это дело твое, а добыл и напечатал — это уж е дело наше, общее, родное, и ты, в-третьих, не имеешь права от этой правды отступать, отказы ­ ваться, если даж е захочешь. Эта же мысль отчетливо прозвучала в очерке С. Залыгина «Рабкор» (1955). Она выражена старым уж е человеком, рабкором, преувеличенно верящим в безотказно и мгновенно действующую силу печатного слова: «К акая у вас сила! О человеке, о ко-