Сибирские огни, 1974, №1

154 ВЛАДИМИР КАНТОРОВИЧ защитность урож ая перед прихотями при­ роды, перед сорняками и вредителями. О т­ нявший право поступать согласно обстанов­ ке, теряет право взыскивать. Родилась по­ рука безответственности. Таково родосло­ вие шаблона» («Русская пшеница»). И л ь я З в е р е в — как бы полная проти­ воположность склонному к строгим логиче­ ским построениям Ю. Черниченко. Он всегда одержим страстью. В «Рассказе бывшего щенка» Зверев кается в грехе начинавшего газетчика, тиснувшего в печать «Подвиг на заре», очерк о двух рабочих, которые зал ез­ ли в горячий котел и с риском для жизни устранили аварию, чтобы не задерж ать пуск агрегата. Но потом, узнав, что вся эта история затеяна была ради красоты с в о д- к и, ибо в агрегате еще полгода не было ни малейшей нужды, И. Зверев не щ адит себя: «Я был щенком. Может быть, я был и д у ­ рак. Но я не был сволочь. И я сгорал со стыда, вспоминая, как прославил этого гада Фомина, начальника котломонтажа, кото­ рый сделал, оказывается, вот такую под­ лость (против здравого смысла, против ж е­ лания рабочих). Я еще написал, что он по- хсж н i доброго медведя, и дружеской рукой воодушевлял... И еще что-то такое там вя­ кал насчетсвоей ноши, которая не тянет»... В «Сути дела» А н а т о л и й А г р а н о в ­ с к и й доказывает (предельно убедительно, на конкретном примере аварии и подвига машиниста), что читателю публицистики тоже нужны доказательства, нужны резоны, проверка фактов. Говоря профессиональ­ ным языком, «писатель обязан провести р а с с л е д о в а н и е д а ж е п о д в и г а » . И еще одтн пример своеобразнейших «за­ меток писателя», выросших до масштаба «Трудной книги». Характеристику этого за ­ хватывающего произведения Григория М е­ дынского я заимствую у Н. Атарова: «...попробуй, задайся вопросом и очень простым, и очень сложным: как ж е условия нового общественного строя, с его самооче­ видным торжеством человечности... совмес­ тить с наличием в его недрах, в его отстой­ никах несчастных жертв собственного ма­ лодушия, заблудших пьяных душ или даж е презренных выродков... Задайся этим воп­ росом и пиши трудную книгу ответов — ни­ чего не устрашась: ни многосложности этих ответов, ни риска даром потерять годы, ни иронического сочувствия некоторых товари­ щей, которые попрактичнее... Задум ав та ­ кую книгу, бросай в ее топку тысячи писем «туда» и «оттуда», соедини в ней все голоса и шепоты своей писательской исповедаль­ ни... К черту все соблазны красивой худо­ жественности, в конце концов, ты не гений искусства, скорее ты Ферсман или Флам- марион социальной жизни. Единственный ориентир — гражданственность... Копить в читателях запасы веры в успех правоты, как бы ни была трудна и утомительна борьба за нее, запасы веры в собственную честную ли­ нию жизни». Подвож у итог. В стихии русского советского очерка от­ четливо обозначилась и пользуется попу­ лярностью выполняющая особую функцию э с с е и с т с к а я линия. Она проникает и в произведения монументальных жанров. Эссе -— не тождественен художественному очерку, как часть не может вместить в себя все признаки, все содерж ание целого. Эссе наделен очевидными особенностями, выде- лящими его из других разновидностей («под- ж анров») очерковой литературы. Притом— это характерно и для очерка в целом — крайне трудно вместить все признаки эссе в' одно определение, претендующее на дефи­ ницию. Тем более следует учесть общие тенден­ ции литературного процесса. Акадаемик Д . Лихачев проследил многовековые напра­ вления в русской и мировой литературе и спроецировал на будущее дальнейшее их развитие. Он предвидит: в о з р а с т а н и е л и ч н о с т н о г о н а ч а л а и г у м а н и з ­ м а (обращение к человеку), с б л и ж е ­ н и е ж а н р о в , п а д е н и е у с л о в н о с ­ т и в ы м ы с л а , п о в ы ш е н и е с т е п е ­ н е й с в о б о д ы т в о р ч е с т в а , и с ч е з ­ н о в е н и е з а п р е т н ы х т е м в и с к у с ­ с т в е , которое стремится сравняться с са­ мой действительностью по количеству сто­ рон и аспектов. Замечено, что некая сила выталкивает по- истине оригинальные и талантливы е произ­ ведения из канонических ж анровых рядов. Пож алуй, эго в первую очередь наблю дает­ ся именно в очерке, в сугубо индивидуаль­ ном эссе. Анализ ряда произведений, проде­ ланный в этой статье, служит еще одной иллюстрацией мысли, что именно эссе дано с наибольшей силой выявить различия писа­ тельских индивидуальностей, ведь каждый из них можно рассматривать еще и как ав­ топортрет автора. Тем не менее, я убежден, что сколько-ни­ будь цельный — строгий и глубокий — р аз­ бор литературного произведения (хотя бы и эссе) немыслим, если критик избегает н а­ копленных обобщений и вовсе игнорирует ж анр, иначе говоря — художественную за ­ дачу, которую ставил перед собой писатель, соблюдая или, напротив, преднамеренно разруш ая «законы жанра». Наш эссе — разновидность худож ествен­ ного очерка — перенял многие свои черты и от мировой, и от русской классический и советской литератур. Среди особенностей р у с с к о г о эссе от­ мечу острую его г р а ж д а н с т в е н ­ н о с т ь , а рядом с этим крепкую х у д о ­ ж е с т в е н н у ю ф а к т у р у произведений, как нигде в мире сближающую «ДУМЫ» (размышления) с художественно изображ а­ емым «БЫЛЫМ » (сценами, описаниями, лепкой — хотя бы эскизной — характеров). Русскому эссе пора приобрести в с е пра­ ва граж данства (ж анрового) как внутри художественной литературы и очерка, так, естественно, и в литературоведении, крити­ ке. Это поможет ему закрепить некоторые свои отличительные черты, дезавуирует псевдоэссе, подымет ж анр на более высо­ кую ступень и одновременно положительно отразится на всех других разновидностях художественной публицистики, очерка.