Сибирские огни, 1974, №1

152 ВЛАДИМИР КАНТОРОВИЧ ные черты: доброту, мужественность и в то же время женственность, неслыханное ува­ жение к духовным ценностям, как, впро­ чем, к хлебу, к земле, к природе. Но глав­ ное — через века унижений и смертные му­ ки армяне пронесли чувство собственного достоинства, уважение к своему и к чужим народам. Одним из проявлений этого ха­ рактера служит действенная эстафета ин­ тернациональной дружбы. Но, конечно же, бедствия, обрушившиеся на несколько поколений армян, оставили в национальном характере свои глубокие от­ метины. Благородные! Их видишь в глубо­ ком, крайне обостренном чувстве родины, в той же эстафете дружбы, в преклонении пе­ ред Прошлым, Историей. А. Битов отмечает, что у всех слоев армян, независимо от уров­ ня образования, есть убеждение, что нель­ зя вырывать все листы из великого учебни­ ка гармонии, доставшегося в наследство от прошлого: вырвем — не на чем будет учить­ ся! Древняя, бесконечно древняя культура, переданная с генами жизненная активность, неотделимая от уважения к Прошлому — вот источники силы, жизнелюбия, гуманно­ сти армянского народа. Об этом на страни­ цах эссе А. Битов и размышляет, и отдает­ ся чувству, переживает. Вот образец размышлений (над историче­ ским атл асом ): «Там, где у нас древность — XV II век, у них VII, а где у нас VII — у них III век до н. э. А III у нас уже нет». Вот автор заглянул в замкнутый дворик (патио) старинного армянского дома в Ере­ ване: «Я вхожу во дворик, и из всех дверей выбегает любящий меня народ — прадеды и прабабки, правнуки и правнучки... Буду­ щие и прошлые люди обнимают меня, вы­ страиваются безмолвной шеренгой, ласково сокрушаясь, и кивая, и ж алея меня, пока я шел мимо них и плакал от скорби и сча­ стья...». Тут уж неразличимы, слились друг с дру­ гом русский и армянин, даж е неизвестно, о ком это написано. Любовь, признание, пре­ емственность поколений и дружного куль­ турного участия во взносах в прошлое и бу­ дущ ее — вот о чем говорит А. Битов. Это и есть центральный образ «Уроков Армении», главная пружина, основной смысл эссе. 4. ПИСАТЕЛЬСКАЯ ПУБЛИЦИСТИКА В РУСЛЕ ЭССЕ (Д. Гранин, Н. Атаров и другие) «Заметки писателя» — отклики на собы­ тия жизни — регулярно появляются в сов­ ременной печати. Позже, случается, что ав­ тор собирает их под один переплет, и неред­ ко читатель признает, что перед ним не фрагментарный сборник статей, написанных в разное время и по разным поводам, а нет кое целостное произведение, худож ествен­ ное единство. Все дело в том, что «заме,тки писателя»— не статьи, а эссе; они в макси­ мальной степени вы раж аю т л и ч н о с т ь пи­ сателя, представляют интеллектуальный и душевный отклик его на современность. В писательской индивидуальности, в личном участии автора в общественной жизни стра­ ны заложено то единство «заметок», кото­ рое с уважением и незатухающим интере­ сом к писателю обнаруживает в книге эссе квалифицированный читатель. Чтение худо­ жественной литературы тоже предполагает известную, постепенно возрастающую ква­ лификацию, о чем неоднократно говорили В. Ленин, М. Горький, А. Толстой. Конечно, ту форму п и с а т е л ь с к о й публицистики, о которой я рассказываю в этой главе, нельзя признать первооткрыти- ем нашего времени. Мы помним годами вы­ ходившую в свет «Историю моего совре­ менника» В. Г. Короленко, в которой «вос­ поминания», «наблюдения» и «размышле­ ния» слились в единый поток мыслей, обра­ зов, чувств. Но на молодость самого Коро­ ленко пришлась эпопея с «Дневником пи­ сателя», периодическим изданием Ф. М. Д о ­ стоевского (прерываемым лишь на то вре­ мя, когда автор целиком отдавался завер­ шению своего романа). Обращаясь к исто­ рии русского эссе, я уже упоминал «Былое и думы» Герцена, а такж е автобиографиче­ ское и публицистическое наследие Пушкина, каким оно предстает в посмертных публи­ кациях. В «Дневнике писателя» Достоевский ча­ сто ломал рамки ж анра, ближе всего стояв­ шего к эссе, и тогда на страницах «Днев­ ника» появлялись куски его худож ествен­ ной прозы — «Столетняя», «Кроткая». В го­ ды, когда издавались дневники Достоевско­ го, они отталкивали от себя передовые слои русского общества, поскольку, сплошь и ря­ дом, выраж али реакционные взгляды писа­ теля. Теперь, спустя сто лет, «Дневником» заинтересовались вновь, приступили к но­ вой его публикации (вместе с черновыми за ­ писями, увидевшими свет в томах «Лите­ ратурного наследства»). Подверглись глу­ бинному анализу несомненные связи между нравственными исканиями писателя и в его романах, и в публицистике. После нового прочтения «Дневника» однозначный подход к многим высказываниям Достоевского ка­ жется уж е неоправданным. Прав М. Б ах­ тин, когда утверждает, что п о л и ф о н и ­ ч е с к а я проза Достоевского, как и его публицистика, всегда откликалась на боль­ шие и малые события эпохи. Писатель на­ щупывал новые тенденций в развитии быто­ вой жизни, показывая во всех слоях обще­ ства нарождающиеся социальные типы, воз­ никающие конфликтные ситуации, нравст­ венные проблемы, волнующие общество. Современные «заметки писателя» разви­ ваются как бы в двух направлениях. Одно