Сибирские огни, 1974, №1

146 ВЛАДИМИР КАНТОРОВИЧ Совершенство стиля неотделимо от эссе- истского ж анра. Плохо или небрежно напи­ санного эссе — по Бергеру — просто не су­ ществует. Эссе — всегда хорошо р азр а­ ботанная, как в музыке, тема со многими вариациями. Большое значение придается вступительным тактам, продуманной со­ размерности частей. Что касается клас­ сической традиции, то со времени Лессинга чрезмерно «элегантный» стиль эссе вы зы ва­ ет у немцев подозрения. Там требуют ясно­ сти и содержательности, хотя бы даж е в ущерб красноречию. К какому ж е выводу приходишь, позна­ комившись с трудом Бруно Бергера об эс­ се? Пож алуй, главный тот, что, при всех различиях в национальных культурах и ли­ тературных традициях, советские и зап ад­ ноевропейские литературоведы в сходных выраж ениях оценивают социальную, лири­ ческую, философскую природу эссеизма, я в л е н и я н е о т т о р ж и м о г о о т и с к у с с т в а . В нем различаются как бы две струи — «размышление» и лирическое начало, «исповедь». Именно этими чертами эссе выделяется среди других подж анров русского художественного очерка, для ко­ торого более характерно повествовательное (эпическое) начало. Что ж<> касается рус­ ского эссе по сравнению с его зарубежны ­ ми собратьями, то различие коренится в присущей всей русской литературе темпе­ раментной гражданственности. К ак сказано, ж анр эссе был принят на вооружение русской литературой еще в XIX веке. Уже Пушкин ссылался на «скептика Мон- таня, который, вместе с «циником Рабле», обеспечил прозе решительный перевес над стихами во французской литературе, а та «уже в XV III столетии владела Европой» и, конечно же, имела на Россию «долгое влияние». Эти мысли, как и ссылку на Мон- теня, я нашел в публицистическом насле­ дии Пушкина, в заметке, написанной имен­ но в духе эссе. В этой незавершенной р а­ боте поэта размышления над историей Рос­ сии и Европы переплетаются с тончайшими мыслями о литературе и просвещении, об искусстве и власти, о проблемах этики и эстетики. К ак всякое эссе, эта зам етка представляет конгломерат суждений из р а з н ы х сфер культурного опыта челове­ чества, пронизанных, однако, единой ав­ торской тенденцией (мыслью). Зам етка Пушкина, облеченная в форму эссе, — не единственная в его наследстве. Напротив, большинство его исторических, публицистических, литературно - критиче­ ских и автобиографических статей, скажем, об Екатерине II, об Александре Радищ еве и др., написаны в соответствии с правила­ ми этого ж анра. П равда, при жизни поэта многие из этих произведений не появились в печати. Но с каж дым новым посмертным изданием перед всероссийским читателем все полнее раскрывался (и оказы вал влия­ ние на общество) в е с ь Пушкин. И если объединить публицистику писателя с его дневниками, с записанными «Застольными разговорами», с «анекдотами» и, тем более, не забы вать о бесчисленных намеках на злободневную современность, которые со­ держ ат его стихи, то укрепится мысль, что столь характерная для русской литературы XIX века традиция «дневников писателя», зоркого наблюдателя жизни своих совре­ менников, восходит именно к Пушкину. И не случайно эти записи, писательские от­ клики на в с ю многогранную кипучую дей­ ствительность часто облекались в форму эссе. Каков бы ни был заголовок отдельной заметки, Пушкин заранее отказы вался от прямолинейной разработки темы. Суть про­ изведения находила свое выраж ение не в прямой информации, которую она содер­ ж ал а (сколь бы захватывающ ей и свежей та ни бы ла); решающее значение приобре­ тает отпечаток личности автора в произве­ дении, его «Я», принимающее мир отнюдь не пассивно. Все это, включая индивиду­ альный (пушкинский!) стиль — главней­ шие признаки эссе. И Пушкин имел предшественников в этом ж анре литературы — не он один читал Монтеня. Но и тут он сказал свое весомое, решающее слово. Ему мы обязаны тем, что эта разновидность отечественного очерка (в отличие от кое-каких зарубежных образ­ цов) не превратилась в п у с т у ю и г р у изощренного ума, оторванного от жизнен­ ных фактов, жонглирующего понятиями и словами вторичного, надстроечного плана. Русский эссе со времени Пушкина на­ сквозь проникнут непримиримой граждан­ ственностью, что, впрочем, признавалось на Зап аде пленительной чертой всей рус­ ской литературы, независимо от ж анра; он не утерял полностью и повествовательного (эпического) характера. Слово «очерк», определившее у нас ши­ рокий полноценный ж анр художественной литературы, родилось в сороковые годы под пером Белинского. Приобретя значе­ ние ж анрового термина, это понятие на протяжении ста лет безраздельно царило в критике, в литературоведении, охватывая разом все разновидности этого многолико­ го ж анра. Практически едва ли не все крупные писатели XIX-го, да и первой по­ ловины XX веков, продолж ая традицию Пушкина, отдавали заметную дань часто такж е и эссе, хотя крайне редко обознача­ ли этот ж анр в подзаголовках произведе­ ний. У меня нет здесь возможности привести длинный список русских эссеистов, насле­ довавших Пушкину. Н азову лишь несколь­ ко имен, и первым из них — Герцена. Один из его литературных дебютов — «За­ писки молодого человека», приближавшие­ ся по типу к литературно-философскому эссе, — рассказы вал о разнообразии духов­ ных интересов молодой интеллигенции и был тепло встречен Белинским. Пожалуй, это еще и смесь искусства (художествен­ ной публицистики) и науки. По этому по­ воду Белинский говорил, что «искусство по мере приближения к той или иной своей границе постепенно теряет нечто от своей