Сибирские огни, 1974, №1

ИНАЧЕ НЕЛЬЗЯ 7 взять полотенце, остановился в дверях. Что-то в облике матери насто­ рожило и даж е встревожило его. Мать молча оглянулась, не вставая со стула. — Я спросил, мама, где полотенце, но я уже нашел его, — тороп­ ливо сказал Борис. — Д а, да, — словно спохватилась мать, — я оставила его на сту­ ле. — Она по-прежнему смотрела куда-то, словно сквозь Бориса. В ее темных, всегда таких живых и добрых, глазах застыло выражение к а ­ кой-то отрешенной усталости. — Я сейчас, мама, — сказал Борис и, схватив полотенце, скрылся за дверью. Когда он вернулся в комнату, мать все еще сидела за столом. Ус­ лышав шаги сына, она встала и повернулась к нему. В руке у нее бе­ лел листок бумаги. — Ты знаешь, мама, наша смена откопала сегодня в котловане бивень мамонта, — сообщил Борис. — Понимаешь, огромный, отлично сохранившийся бивень! — Д а, очень редкая находка, — сказала мать, продолжая думать о чем-то своем. — Ты получила письмо? — спросил Борис. — Д а, — ответила мать. Медленно перегнула листок вчетверо и спрятала в конверт. По­ дошла к древнему, исцарапанному и обшарпанному в многократных перевозках комоду, открыла высокую, темного дерева шкатулку и по­ ложила в нее письмо. Пояснила сыну: — Ты его не знаешь. Это Андрей. Близкий друг отца... наш близ­ кий друг... Еще до войны, когда мы жили на Урале, мы были очень дружны... — и сама перебила себя: — Д а что же это я, право, разгово­ рилась тут, расселась, а что стол не накрыт — и горя мало. Мать словно оправдывалась перед ним. — Мама, пожалуйста, не беспокойся. Я сам соберу, — сказал Борис. — Нет, сын, — возразила мать. — Пока еще руки-ноги не о тка за­ ли. И ты не торопи меня в старухи. Она повязала старенький клеенчатый передник и вышла. Борис почувствовал, что мать чем-то недовольна или же чем-то расстроена. Конечно, этим письмом. Или, даж е скорее всего, тем, что не смогла показать его. А у него не хватило толку сделать вид, что ни­ чего не заметил!.. И теперь мать будет переживать... Мать никогда ни­ чего от него не скрывала. Так издавна, с детских его лет, строились от­ ношения в их маленькой семье. И мать гордилась этим... И его научи­ ла этим гордиться... А может быть, и нет ничего особенного в этом пись­ ме? Обычное письмо от человека, которого он и в глаза не видал, да и о самом существовании которого не знал до сих пор... Но мать ск а за ­ ла: «Близкий друг отца, наш близкий друг... Мы были очень друж ­ ны...». И было, наверное, в этом письме такое, что взволновало и рас­ строило ее... И не мелочь какая-нибудь, нет... Уж ему-то отлично из­ вестно поразительное, псщти сверхчеловеческое ее самообладание. Нет, это что-то серьезное, значительное и, наверно, очень тяжелое... И к а ­ кой-то стороной это неизвестное прикасалось к нему. Если не так, то у нее хватило бы сил. Свою, только «свою» боль она бы превозмогла... Но письмо из далекого прошлого. Очень далекого. Мать сказала: «Ты его не знаешь...». Получается так, что этот человек, встревожившим мать своим письмом, был другом отца, другом их семьи в то время, когда его Бориса — и на свете еще не было...