Сибирские огни, 1973, №12

покоен и добродушен. Он прощал себя — чуждая обстановка и нелепая ситуация. Мудрено ли промахнуться! Чепуха... — Старичок, насыпали тебе перца на хвост, — говорил он себе и наткнулся на телеграмму. Ага, приходила-таки девушка, может быть, слышала, какой они с Сашкой вели диалог. Он пробежал телеграмму Контактыча, определяющую срок выезда, и задумался. ...Смеркалось. Горели бакены. Лодка Малинкина придвигалась к острову. Его неторопливость была уверенная до глупости. «И тебе сы­ панут перца на хвост», — подумал Владимир Петрович. И стал готовить постель. Эту подступающую самую необычную ночь своей жизни Владимир Петрович чуть не упустил. От еды он раскис и заснул бы. Но чай кончил­ ся, ему пришлось пить кофе (хранившийся в пластиковом мешочке). Он взбодрил Владимира Петровича. И, поворочавшись на матрасике ча­ са два, он чертыхнулся и вышел. Сияли звезды и угли в костре. Повис Ковш. Владимир Петрович, зе­ вая, поискал Полярную звезду, чтобы определить время, не глядя на ча­ сы. И не нашел Полярной звезды. Он вспоминал названия созвездий и говорил: «Орион... Козерог... Онтарио... Но это же озеро, старик»... И вдруг ночь лопнула — с шипеньем и треском. С острова вспор­ хнула ракета, описала траекторию и повисла над белой лодочкой. Вто­ рая зеленая ракета пронеслась прямо в белую лодку. Это метанье зеленых огней просыпало на воду изумруды — на мил­ лиарды рублей. Еще ракета, еще... — Ну, началось! — Владимир Петрович услышал — где-то далеко моторы взревели — оба! И понеслись к острову! Это егеря! В темноте не было видно набегающей лодки, только несся звук. Непонятно, далеко лодка или близко, подходит она к острову справа или слева. Еще раке­ та, теперь красная. Что это? Особый сигнал? А в набегающей лодке, понятно, Сергеев... Вот к грому сергеевской лодки присоединилось покашливанье: Вась­ ка заводил свои моторы. Вот их звук, двинувшийся прочь от острова. И на мгновение Владимиру Петровичу захотелось на море, в эту кашу. Та­ кая глупость — ему хотелось нестись в одной из взбесившихся лодок, чувствовать страх погони ж ощущать счастье ухода от нее. Кожа стяну­ ла щеки и нос. Слушая моторные ревы, наблюдая за суетой фонарика на острове (Сашка бегал с одного мыса на другой), Владимир Петро­ вич раскусил ту штуку, что выпекли егеря. Отъезд Сергеева в город — обманный отъезд. Он понял страшный тип ума Сергеева. Он капкан­ ный, ловчий ум. Купил-таки егерь Малинкина, съел его с потрохами. Грохнул выстрел — Владимир Петрович вздрогнул. Снова грохот. Стре­ ляют, если не врут уши, из боевого карабина. Успокоившаяся было ко­ жа снова обтянула лицо. Но кто стреляет?.. Сергеев?.. Васька?.. Снова выстрел. Нет, это уже не шуточки, это настоящая война. Оконченная война (эхо последнего выстрела еще бегало от берега к берегу, а мото­ ры стихли). В тишине ночи, вернувшейся снова, несутся вскрики. Кри­ чали не то «ура», не то «а-а». Кто кричал? Сергеев?.. Малинкин?.. На­ верно, лодку на абордаж берут. Сашкин фонарь безумствовал на острове. Снова моторы, на одной лодке засвечен фонарь. И кажется, что его свет, прыщущий с носа, тащит лодку к острову. Гм, гм, выходит Малин­ кин кончился. И Владимир Петрович засуетился. Сбежал вниз, к про­ токе (все звуки тотчас заглохли) и снова наверх. Он ощущал, что все происходящее имеет теперь отношение и к нему: лодки шли к ’острову. Они уже близко, они идут в протоку, к нему. Он присел в кустах. — Сколько ?— орал в нетерпении Сашка. — Кого? Он мотал фонарем. В темноте вопил торжествующий Сергеев. ' Кастрюки-и-и!.. — орал он. — Полно-о-о!.. Сетей-ей нава-а-ло-ом.