Сибирские огни, 1973, №12

4 Пришел сильно пьяный Васька — в штанах с модными заклепками. Он сел у костра и плевал в угли. Сунул руку за пазуху, включил транзистор, — тот заговорил пету­ шиным голосом. И казался Васька пустотелым и гулким. — Ты, Владимир Петрович,— говорил Васька,— ты голова, при­ знаю, но имеешь потолок взлета. Есть кое-что лучше большой головы. — Что, умница? — Молодая жизнь. «Гм, верно...». Владимир Петрович вытянулся на травке и рассмат­ ривал философа. Хорошенький мальчик, но — квелый. Шея тонкая, усы обвисли. (Васька брал их в рот и тотчас выплевывал). — А надолго ли ее хватит? Знаешь? — Упрек понимаю. Женщины! На них трачу свои кровя. А зара­ ботки на водку. Вчера четвертную пропил. Тебе, небось, неделю надо вкалывать за четвертную, я ее птицей пустил. У меня хорошие деньги,— хвастал Васька. — А ловится-то хорошо? — И ловится, и торгуется. Эх, жаль мне вас. Будь у тебя деньги и моя молодость, не сидел бы ты в палатке. — В тюрьме, что ли? — И тюряги не страшно. А хорошо мне жить, Владимир Петрович. Водку пью, а изжоги нет. Монета шевелится, кровь пенится. Пью — а не пьянею. Женщины, и те меня не спокоят. Говорят — люби сильнее, целуй крепче, а мне — скучно. Владимир Петрович скосился на Ваську: пожалуй, не врет. — Муж, говорит, мне обрыг, молоденького, горяченького хочу лю­ бить. Меня! Га! А мне — скучно... Лицо Васьки пьяное, раскрытое. Таращились глаза, таращился рот, облепленный мокрыми волосами. Сейчас он проговорится, раскроет деревенскую общую тайну. Вла­ димир Петрович всматривался в его глаза, стараясь вырвать эту за ­ гадку. —- Скучна-а-а...— тянул Васька,—-Куда ни плюнь, всюду милиция. На воду Сашку посадили. — Свободу мне надо!— говорил Васька и бледнел.— Полную сво­ боду!— требовал он. — А что бы ты делал с ней, со свободой-то? — интересовался Вла­ димир Петрович. — Узнал бы все. — Что это все? — зондировал Владимир Петрович.— «Все» — поня­ тие растяжимое, оно включает в себя и убийство. — Убить надо, — свистел Василий, бледнея. — Гада Сашку. Он встал. Он стоял и покачивался, переступая длинными ногами. -— Вы не бойтесь, я вас убивать не буду. — я тебя не боюсь, щенок,— сказал Владимир Петрович спокой­ но и уверенно.—Топорик у меня всегда под рукой. Вот он. Хорошо? — Куда уж лучше. — А теперь проваливай. Пошел, пошел отсюда. Васька ушел. Он унес свою проклятую ухмылку, не то идиотскую, не то многозна­ чительную, а Владимир Петрович так ничего и не узнал.