Сибирские огни, 1973, №12

II кое-какие полезные результаты нам удалось получить. Мы, нап.ример, установи­ ли, что повышение нормы высева с пяти до восьми пудов на десятину увеличивает уро­ жай пшеницы почти на сорок процентов, рядовой посев в сравнении с разбросным так­ же дал солидную прибавку в урожае. В ту же осень коммунары посеяли озимую рожь сеялкой и с повышенной нормой семян, а весной следующего года по-новому сеяли и пшеницу. Соседи-единоличники по примеру коммуны тоже повысили нормы высева, а некоторые из них брали сеялки с прокатного пункта волземотдела и часть посева произвели рядовым способом. Теперь я мог смелее пропагандировать агрономическую науку среди крестьян, ибо за словом стояло реальное дело: урожай, который можно было «пощупать». А все началось с той, первой весны в коммуне. Помню, в разгар посевной на поле­ вой стан приехали секретарь волкома партии и председатель волисполкома. Увидев меня, Смелов шутливо заметил: — Ты, брат, совсем коммунаром стал. И гляди, как обгорел — на отощавшего мо- . лодого цыгана похож... Он дружески хлопнул меня по плечу. — Вот теперь понимаю, что такое аграл... агрономия, как раз хресьянская наука, — заметил Грачев, ознакомившись с ходом полевых работ в коммуне. Он вручил мне кучу пакетов, поступивших из УЗУ. Смелов сообщил: — Недельки через две соберем всех активистов волости, обсудим кое-какие вопро­ сы. Хорошо бы и тебе выступить с докладом по своей науке. Подумай! Однако участвовать в совещании волостного актива мне в тот раз не пришлось, хотя и не терпелось испробовать себя как докладчика перед большой крестьянской ау­ диторией. Помешал один из пакетов от моего начальства из УЗУ. В нем указывалось: «Вам предлагается срочно представить сведения о нанесенных убытках жителям всех населенных пунктов вашего агроучастка в период колчаковщины. Сведения оформляй­ те актами. Волисполкомам соответствующие указания даны. Срок исполнения месяц». Ничего себе поручение! В зоне моего обслуживания больше 200 населенных пунк­ тов. Как же мне обскакать их за месяц? Решил обратиться за помощью к волисполкомам. Разослал им график своих поез­ док с просьбой к указанным дням вызвать всех председателей сельсоветов и комите­ тов бедноты. Я не задавался вопросом, зачем нужны эти сведения, почему должен со­ бирать их я — агроном, и в таком спешном порядке? Надо — значит надо. Коммуна выделила мне для поездок маленького рыженького меринка по кличке Чудак и не находившие применения беговые дрожки. Сидеть на них было неудобно, однако выбора я не имел. Постепенно вырисовались в цифрах размеры колчаковских бесчинств: сколько сожжено домов и строений, сколько отнято у крестьян лошадей и повозок, сколько уничтожено скота, хлеба, сельхозинвентаря. Конечно, цифры восстанавливались по памяти сельских руководителей, так как в страшные годы гражданской войны никто такого учета не вел. Думается, сумма действительных убытков оказалась заниженной. А какой ценой можно было измерить горе сирот и вдов, поте­ рявших кормильцев, страдания искалеченных? Было бы кощунством определять стои­ мость тысяч расстрелянных, повешенных, замученных в колчаковских тюрьмах лучших представителей народа. В строчки актов ложились сухие цифры лишь прямых материальных убытков, вы­ растая в десятки и сотни тысяч рублей, а перед глазами как бы заново проходили ужасающие картины трагедии, пережитой нашим народом. Позже из газет я узнал, что учет убытков, нанесенных интервентами и вскормлен­ ной ими белогвардейщиной, был проведен по всей нашей стране и предъявлен Антанте в качестве контрпретензии на их очередное требование погасить царские долги. Мне стало ясно, как важно было это задание. В этой работе ничего не было агрономического, но много гражданского. К тому же, я имел возможность встретиться со многими сельскими активистами своего участ­ ка, и это очень помогло мне в последующей работе. На территории моего агроучастка было еще две коммуны: «Братский труд» и «Пи­ ка». Обе располагались на выселках.