Сибирские огни, 1973, №12

Вижу, для .него это «непроходимый лес». Популярно объясняю на примерах, какая может быть полевая всхожесть при различной хозяйственной годности семян. Степика оживленно поддакивает. Чувствую, легко и быстро усваивает азы агрономи­ ческой науки. Попутно спрашиваю: — Почему сеете только вручную, а не сеялками? — Пробовали. Не выходит. Сеялка землю буровит. Да у нас в селе никто ими не сеет. Вот так раз! Сеялка -— несомненный прогресс в земледелии, а гут такая закавыка! Надо самому проверить, почему «буровит». Замечу сразу, с этой сеялкой мне пришлось немало повозиться. Она оказалась поч­ ти новой, даже краска не облезла. На семенном ящике заводская надпись — «Мак­ Кормик». Сошниковая одиннадцатирядная сеялка для наших крестьян была чем-то вро­ де норовистой лошади: ее впрягают-впрягают, а она все вырывается из оглобель. Не­ пременно надо заставить ее работать! Полдня вместе с добровольными помощниками-коммунарами занимаюсь установ­ кой сеялки на норму высева. Обмеряю окружность колеса, уточняю ширину захвата, делаю необходимые подсчеты и контрольные навески семян. Поднимаем сеялку на под­ ставки, прокручиваем колеса, как положено «по науке». Все идет нормально. Но стоило только включить сеялку в работу на полосе, как она сразу заартачи­ лась. Крупные комья земли и остатки стерни сгрудились, сплошной массой набились между сошниками и подняли их вверх. Сеялка явно не желала работать. Конфуз и для «Мак-Кормика», и для меня. Коммунары стараются не смотреть мне с глаза. Ненужная деликатность! Это даже злит. Что же делать? Отступать нельзя. Размышляю: может быть, тут не сеялка повинна, а недостаточно подготовленная земля? Впрягаю лошадей в бороны и сам разделываю полосу «в пух» — ни комочка не остается, ни соломинки. И сразу дело пошло на лад — сеялка заработала безукоризненно. После триера одержана вторая победа! Теперь это напоминает анекдот, а в те времена и конная сеялка, и обыкновенный триер считались чуть ли не техническим чудом, тайной «за семью замками». Здесь уместно совершить экскурс в более отдаленное прошлое. В царской России почти не было промышленности, производящей сельскохозяйст­ венные машины. На всю Сибирь и Дальний Восток, например, действовал один-един- ственпый маленький заводик в Омске, принадлежавший товариществу «Рандруп». Он изготовлял конные плужки. Предприимчивые иностранцы, главным образом американцы и немцы, превратили Россию в неограниченный рынок сбыта своей сельскохозяйственной техники, нередко устаревшей, не пользующейся спросом у себя па родине. Образцом подобной продук­ ции можно было считать и сошниковую сеялку. Она могла работать только на мягких, идеально разделанных землях. Выгоды не оплачивались затратами, а многократная об­ работка почвы вела к разрушению ее структуры. Созданные в годы пятилеток совет­ ские машиностроительные заводы взяли курс на выпуск дисковых зерновых сеялок, а сошниковые нашли применение лишь при посеве мелкосемянных культур. Я намеревался пробыть на полях коммуны «Буревестник» два-три дня, а задержал­ ся почти до конца сева. Как-то сразу засосали неотложные дела, и нельзя было отор­ ваться. Первые два дня мы с А. И. Степикой, впрягши в плуги по паре лошадей, вместе с другими коммунарами с утра до вечера пахали землю. С виду нетрудная работа — ходить за плугом (это ведь не соха), но за день так находишься, что ноги как бы на­ ливаются свинцом, и ночью спишь крепко, без сновидений. Зато как хорошо весной в поле! Идешь за плугом, а ласковый ветерок мягко обволакивает тебя и где-то в выши­ не переливчато звенит жаворонок... Кругом степная ширь, дрожащая в легком мареве. Дышишь и .не надышишься! Но это уже лирика. А проза была такая: впервые в жизни мне пришлось протрав­ ливать семена... Крестьяне давно знали головню в хлебах, знали ее вред, но мирились с ней как с неизбежным злом. Я же знал биологию этой болезни и самый доступный способ борь­ бы с ней — протравливание семян формалином. Знать-то знал, а умени* не было.