Сибирские огни, 1973, №11

Утро Каждый день мой начинается с покупки хлеба. И никто в моем до­ ме не скажет: «Давай, я схожу в магазин». Все уже знают, что это мое и только мое дело. Шелестит ли по асфальту октябрьский дождь, дышит ли на землю мягким теплом раннее солнце, пуржит ли в лицо февраль-снеговей, вьют­ ся ли из-под мокрых сугробов прозрачные змейки ручьев — я иду к свое­ му магазину. Я радуюсь, словно спешу на свиданье к дорогому человеку. Магазин «Русский каравай» помещается в нижнем этаже большого дома. Одна стена у этого магазина—сплошное стекло. Едва я подхожу к дверям, как ноздри мои разверзаются: пахнет, пахнет свежим хлебом! И вспоминаю я ледяную сибирскую ночь военных лет. Случилось так, что я проходил мимо пекарни. И вдруг меня обдало запахом горяче­ го хлеба. Голова моя закружилась, и я остановился. Уже три дня я не держал во рту. и крошки хлеба: потерял свою карточку. Чтобы не упасть, я схватился за палисадник и долго стоял, опьянев от этого несравненно­ го запаха. Ветер шумел и свистел в голых березах. Шумела черная жуть пустынной, вымерзшей ночи. И только этот запах, клубящийся в ветре, делал ее живой.. И еще вспоминаются мне тридцатые годы, когда я мальчишкой ча­ сами выстаивал в очереди за куском серого, колючего от какой-то приме­ си хлеба, Невыносимо было стоять мальчишке, но приходилось, и я сто­ ял. И только «Том Сойер» давал мне силы. Я стоял и читал, читал и стоял... Вспоминаются очереди и военных лет. И ломотки сырого, тяжелого хлеба, и рассыпающиеся, белые ломти кукурузного хлеба. Но какой бы он ни был, он всегда казался восхитительно вкусным. Получишь на пять человек столько, что можешь сразу же съесть его один. Святым и тяжким был тот хлеб, взращенный солдатками, подрост­ ками да стариками... И вот я вхожу в магазин. И на меня накатывается матерински-лас- ковая волна хлебного теплого запаха. Обширный магазин затоплен по­ ловодьем света. Из-за стеклянной стены магазин кажется еще простор­ ней, улица с прохожими становится как бы его частью. Магазин устроен по-новому, без продавцов. Только две кассирши сидят при выходе. Я стою в уголке и потрясенный смотрю на полки, за­ валенные хлебом. Пышные белые караваи, витые халы, посыпанные ма­ ком, русские калачи, золотистые батоны, булочки, пахнущие миндалем и корицей, хрустящие сушки, ржаные, сытные, духовитые караваи... Настоящее пиршество хлеба! В моих повлажневших глазах рябит, и мне на миг мерещатся на месте этих ржавых ковриг темные, большие, тяже­ лые руки крестьянина... Господи! Сколько хлеба, разного хлеба. Без карточек. Бери, бери! А как он пахнет! В мире много прекрасных запахов. Чего стоит один запах грибов! А запах земляники? А яблок? А с чем сравнить запах арбуза? Я не го­ ворю уже о цветах. Но как здорово, например, пахнут плоты, причален­ ные к берегам, разогретая солнцем, просмоленная лодка, А только что скошенная трава под головой? Или дым от костра? Но запах хлеба! Это же запах жизни... Нелепо и сильно потирая лицо и горло, боясь разреветься, я иду сре­ ди спокойных, деловитых людей к полкам, беру пухлощекую, припуд­ ренную мукой, буханку ситного, осторожно, как цыплят, подхватываю под брюшко невесомые желтые булочки, плачу за все это копейки и вы