Сибирские огни, 1973, №11

— Ну, чего ты, милая, хочешь! —всплеснула руками мать Юрия. Лицо ее, от жаркой плиты, от рюмки, распарилось, словно она вышла из парной. Юрию даже померещился приятный запах березового вени­ ка, разбухшего от кипятка. — Они, в городе-то, и молоко настоящее не знают. Ведь хозяйка раньше кормила свою буренушку сенцом-поляком и пойло-то она не всякое давала. Зато утром нальет молоко в кринки, а к вечеру в них на два-три пальца сметаны. Вскипятит в русской печке, вытащит чугун, а на молоке пенка. Розово-коричневая. А теперь они и не знают, что та­ кое пенка. — Даже что такое чугун и русская печка —не знаем,—шепнул Женька, и Юрий рассмеялся. — А что вы хотите,—совсем разошлась мать.-—Как запряжешь, так и поедешь! В колхозах по науке кормят коровенок: и силос им, и витамины всякие, и кукурузу, и еще бог знает что суют! А не подумают, что вкус молока от этого самого силоса да кукурузы совсем другой. Да просто никакого вкуса нет. Белую воду доят, только и всего. А! Да чего тут говорить! Из такого молока и масло таковское же. Где оно, наше си­ бирское масло? — А оно когда-то в Лондоне да Париже славилось,—пробасил дя­ дя Иван. От водки он еще больше побагровел. ■— А чо им говорить, чо им говорить,—опять безнадежно махнула рукой «свекровь.... или как там еще». — Холера вас возьми, с вашей нонешней суетой! —глухим, загроб­ ным голосом закричала Валина бабушка.—А рыба-то, рыба где? —она это прокричала так, как обыкновенно кричат «караул».—Ведь они,— бабка тыкала ложкой в сторону Юрия с Женькой,—настоящую-то ры­ бу и во рту не держивали. Ну, ладно, осетрину, семгу, белугу там, стер­ лядку всякую —это уж купцы жрали. А мы, простые люди, пироги-то стряпали да уху варили из кострюка, хариуса, ленка. Так это же дейст­ вительно еда была! Старик-то мой настоящий рыбак был... А теперь на­ везут в магазинишки всякую морскую срамоту —ешьте, мол, ребята! И едят. И даже не знают, что простой речной чебачишко, окунек, ель- чик в тыщу раз вкуснее любой этой морской рыбищи. И ведь приучат людей плохое считать хорошим, а невкусное —вкусным. — А чо им говорить, чо им говорить! — Ну, бабка, ну, дает,—хохотнул Валерий.—Прямо самого мини­ стра рыбной промышленности за жабры хватает! — Ну, стерлядка там всякая да нельма —ладно уж, бог с ними! Но хлеб-то... Эти фабричные «кирпичи»... — Да разве, Алексеевна, прокормишь домашним хлебом, домаш­ ними пирожками да пельменями такую махину, как наше государство? —вступила в разговор и тетя Надя.—Без машин тут ничего не сде­ лаешь. — Не до жиру, быть бы живу! — Вместо нашей капусты морскую будем жевать! — Тебе бы, Алексеевна, осьминога жареного! За столом уже шумели вовсю. Несколько женщин затянули: «О чем, дева, плачешь, о чем, дева, плачешь»... Тетя Надя с удовольствием присоединилась к поющим. Попеть она любила. Опустевшие тарелки наполняли снова дымящимися пельменями. Плыл папиросный дым, бы­ ло душно; чтобы освежить воздух, приоткрыли дверь из коридора в сенки. Над полом заклубилось, потекло белое, морозное... Юрий, Валя, Женька и малыш вышли из-за стола, устроились в уголке и включили проигрыватель. Сличенко со страстью запел цыган­ ские романсы.