Сибирские огни, 1973, №11

шие будто деревянными. Открыл топку, из нее пахнуло раскаленным жаром. Санька, не просыпаясь, переставила ноги на полу, повернулась к котлу'спиной. Подбросил в топку угля, пошуровал, закрыл дверцу, под­ качал воды в котел. Теперь до прихода Игната хватит и давления, и воды. Снова сел за рычаги: очередной самосвал уже нетерпеливо гудел на кромке берега. Сделал еще несколько циклов и услышал у себя за спиной нетороп­ ливо-насмешливый голос Игната: — Здорово, механик. Выбросил пар,—в ушах зазвенело от тишины,— оглянулся. Высокий и широкоплечий, весь подбористо-ловкий, Игнат улыбался мне. Я тоже улыбнулся, кивнул ему, с удовольствием увидел его большие, остро по­ блескивавшие глаза в девичьи пышных ресницах, прямой нос с четко очерченными ноздрями, пышную волнистую шапку черных волос; на ще­ ках они переходили в продолговатые, аккуратно подстриженные бачки. Даже вспомнилось мне восхищенное Санькино: — Игнат — вылитый гусар из «Войны и мира»! Он пристально посмотрел на меня, я понял, вздохнул: — Последи за лентой тормоза подъема. Работа была такой напряженной, что лента дымила уже третью смену, а мы никак не могли выбрать время, чтобы сменить ее. Игнат кивнул, мельком оглядел лебедку, машину, показания мано­ метра и водомера, чуть задержался глазами на Саньке, усмехнулся: — Народишку разного понаехало, добегается она на свои танцы! •— Могу, конечно, предупредить, да ведь скучно ей здесь, в лесу. В глухой тишине особенно пронзительным показался сигнал само­ свала. Игнат не двигался, спокойно смотрел на меня. — Сегодня утром, пока ты отсыпался, детинушка, опять дали радио­ грамму, обещали с ночной баржой прислать,— сказал я; у нас кончался сахар да и консервы были на исходе. Опять настойчиво прогудел самосвал. — Ладно, пойду к хозяину,—Игнат прищурился, поведя плечами, гибко изогнувшись, осторожно обошел Саньку, уже в дверях обернулся: — Ты не знаешь, когда мой дедушка выспится? Никуда не ходит человек, после смены только ест да спит. Больной, может? —И, не ожи­ дая моего ответа, сбежал на понтон. Кочегаром у Игната был пятидесятилетний Смоликов, молчаливый нескладный верзила, работавший однако хорошо и старательно. Хозяином Игнат иронически называл начальника клиентурского причала суетливого Мирошникова. Каждый крановщик, вступая на сме­ ну, должен был расписаться у него в сменном журнале. Делая поворот, я видел, как Игнат легко, не держась за перила, взбежал по трапу с понтона на кромку берега, ушел. Хотя у берега было и глубоко, но нам не удалось поставить понтон крана вплотную к нему. При погрузке гранитных глыб некоторые из них сорвались со стропов и лежали сейчас под обрывом, чуть покрытые водой. А главное, берег воз­ вышался над водой на десять метров, палуба понтона, на которой кре­ пился второй конец трапа, -— всего на полтора метра, и хотя понтон сто­ ял метрах в семи от берега, трап лежал очень круто, почти под сорок пять градусов. Поэтому нам пришлось с одной его стороны укрепить пе­ рила. Услышав шум за спиной, я обернулся. Смоликов кивнул мне, здоро­ ваясь. Лицо его было по-обычному сонным, но он уже шуровал в топке, стараясь не разбудить Саньку. И я кивнул ему в ответ, не останавливая движения крана. Когда высыпал очередной грейфер песка в кузов самосвала, вдруг увидел у трапа, ведущего с берега на понтон, худощавую мальчишескую