Сибирские огни, 1973, №11

шли бои, бои,—а когда, наконец, написал, ему сообщили Зинины сосе­ ди, что она, вместе с родителями, уехала куда-то в Молдавию. Так они и потеряли друг друга. Кончилась война. Иван Кравцов вернулся в Сибирь, закончил ин­ ститут, женился, много работал, стал, наконец, директором завода. И вот однажды он нашел у себя на столе письмо. Вскрыл конверт, и ли­ цо его посветлело, как бы затеплилось: письмо было от Зины. «Я случайно все узнала о тебе от наших томских знакомых,—- писала она.—Я рада за тебя, как друг промелькнувших студенче­ ских лет, тяжелых, но таких дорогих сердцу; поздравляю тебя,—ты во главе большого дела, имя твое произносят с уважением! Вспоми­ наю твою убогую комнатушку в Томске, куда я приходила. И мы с тобой готовились к занятиям. Читали вслух «Три мушкетера». Хо­ хотали. Валяли дурака. Ты играл мне на баяне... Летом мы купа­ лись в Томи, а зимой бродили на лыжах по чистейшим сугробам. И нам было хорошо. И нам казалось, что так будет вечно... Милый, я плачу... Я вспоминаю свои слова, сказанные у дверей аэроклуба: «Мы больше никогда не увидимся». Я чувствовала тог­ да, что мы уже никогда не встретимся. Грустно. Я не забыла и ни­ когда не смогу забыть того чувства, которое, прошло через всю мою молодость. Прости мою сентиментальность. И будь здоров». Он сидел за своим столом ’взволнованный. Молодость, студенческие годы —все припомнилось. И еще он понял, что мимо его жизни прошла большая любовь, но понял он это слишком поздно. Она не сообщила ему свой адрес. Только написала на конверте: «Кишинев» и какую-то фамилию. Он не смог разобрать ее. Ну, ясно же, у нее теперь другая фамилия. Выкурил он над ее письмом несколько папирос, а потом устыдился всего этого и сунул письмо в стол... Куда-то оно затерялось... Через год он попал в Кишинев на совещание, созванное министер­ ством. Первый день оказался свободным. День был жарким, пылающим и душным. Иван Тимофеевич с удовольствием бродил по шумным зеле­ ным улицам южного города, который на каждом углу предлагал груды пахучих яблок, черно-синего винограда и слегка припахивал молодым винцом. Неожиданно он вспомнил, что где-то в Кишиневе живет его Зи­ на. Вот, может быть, он сейчас проходит мимо ее дома среди акаций, возможно, сейчас до нее всего лишь несколько шагов. И ему так захо­ телось встретиться с ней! Вспоминая ее облик, ее косы и летучую по­ ходку, ее рослую фигуру и ее голос, он бродил по тенистым скверам со знойно полыхающими на клумбах индийскими каннами и вглядывался в прелестные лица молодых женщин. И вдруг вспомнил, что ему уже пятьдесят, значит, и ей тоже пять­ десят. «Ведь в памяти ее я остался молодым, как и она в моей памя­ ти,—смущенно подумал он,—Мы помним друг друга такими, каких уже нет на свете. Ты что это* старикан? Ведь встреча с ней сейчас была бы самым печальным, что можно только придумать». И-он, озираясь по сторонам, завернул в кафе. Среди деревьев, под синей пластмассовой крышей на столбах, стояли столики. За ними сидело несколько человек. Из-за синей крыши здесь сгустйлся голубой сумрак, и лица у всех были голубыми. Иван Тимофеевич сел за пустой столик, заказал бутылку «ФетЯ- ски». За соседним столиком парень, коричневый от загара, ел виноград и читал какую-то книжку. Иван Тимофеевич и не заметил, как наползли тучи, померкло пы­ лающее солнце. Он очнулся, когда грянули залпы великолепнейшей южной грозы. Ливень затрещал по синей, прозрачной крыше. С нее по