Сибирские огни, 1973, №11

Взгляд Ивана Тимофеевича притискивает Корзинкина к стулу. — Ты хоть настолько вот любишь свой завод? —Иван Тимофе­ евич показывает кончик пальца. — Да что вы, Иван Тимофеевич! Конечно, люблю!—так и вспле­ скивается Корзинкин. — Тебе его честь дорога? —допрашивает директор. — Еще бы, Иван Тимофеевич, да я за него... — Так как же ты мог провалить нашу самодеятельность?! — уже гремит директор.—Ведь ты же убил нас всех. Осрамил! Подумать толь­ ко, на смотре ни одного первого места не заняли. Да когда еще такое бывало? — Как ни одного? А Галя вот, секретарь ваш, за пение... — Галя... А где наш хор? —Глаза директора из серых становятся льдисто-зелеными.—Он же звучал на всю область. В Москву ездил. А теперь что с ним? Едва на третье место выполз. — Иван Тимофеевич, это не от меня зависит!—взмолился Кор­ зинкин. — Как это не от тебя?! Ты всему голова. Я все надежды на тебя возлагал. Значит, напрасно возлагал? — Все дело в хормейстере,—торопливо и волнуясь, начинает объ­ яснять Корзинкин.—Когда был Селиванов,—хор процветал. А Селива­ нов уволился, и все покатилось под уклон. Селиванов же был заслужен­ ный артист республики, а новый руководитель—молоденькая, не­ опытная... — А почему ты достойную замену не обеспечил? — Ну, где ее взять? — А это пусть у тебя голова болит. Ты в оперный театр ходил? Ис­ кал там руководителя? Ты в музкомедию толкался? Ты соизволил про­ гуляться в консерваторию? А то, я вижу, совсем уж засиделся. Ноги-то у тебя хоть двигаются? Или уж совсем омертвели за ненадобностью? В миллионном городе, где столько театров, и вдруг не найти руководи­ теля хора! Это же курам на смех! — Везде я был, везде искал,—совсем подавленный, слабо возра­ жает Корзинкин. — Значит, плохо искал. А с Народным театром что делается! Корзинкин тяжело вздыхает и беспомощно разводит руками. — Островского, понимаешь, ставили! Горький и Шекспир был ему под силу. А теперь что? Какой-то паршивый водевиль едва одолели. И то, поди, несчастные надорвались, с пупа' сорвали. Небось, в других Домах культуры хихикают над нами! — Иван Тимофеевич! Ну, опять же дело в руководителе,—в отчая­ нии восклицает Корзинкин.—Попов уехал, пришел новый. Режиссер он слабый, да еще попивает... — Гнать его! Чтоб духу его не было. Если ты за этот год не подни­ мешь мне самодеятельность на должную высоту... смотри, не обижайся потом... Мы тебя растили, воспитывали, выдвигали, а ты что выкинул? —скорбит директор.—Пожалуй, я вот что сделаю: переведу-ка я тебя в кладовщики. Чтобы ты заведовал не культурой, а всякими там железя­ ками... металлоломом. Иди, пожалуйста, пока я не начал ругаться... Представляю себе, как на других заводах потирают от радости руки да над нами потешаются. Быть тебе кладовщиком! Иван Тимофеевич не раз угрожал Корзинкину, но угрозы так и оставались почему-то угрозами. Когда Корзинкин вышел из кабинета, Галя безмолвно, одним ли­ цом, опросила: «Ну, как дела?». Корзинкин только сморщился и приложил к щеке руку, будто вы­ рвали у него зуб.