Сибирские огни, 1973, №11

Похудевшая, осунувшаяся Катя аккуратно и любовно собрала вещи Иг­ ната в рюкзак, сверху заботливо завернула его брезентовым дожде­ виком. Гроб мы застропили веревками, а не тросами, чтобы не поцарапать. Енин высыпал песок в кузов очередного самосвала, потом повернул кран, затормозив грейфер в метре от палубы понтона. Смоликов взял в руки концы веревок, а Енин чуть приоткрыл челюсти грейфера. Смо­ ликов заправил в щель между ними концы веревок, Енин сжал челюсти грейфера, осторожно и медленно приподнял гроб с палубы понтона. За­ тормозил, проверяя, не выскользнет ли он из веревок, так же медленно понес его к самосвалу. Я залез в кузов, стоял под дождем, проваливаясь ногами в мокрый и рыхлый песок. Енин мягко опустил гроб на песок, разжал челюсти грейфера, концы веревок выскользнули из них. Енин кивнул мне и тотчас же, по-рабочему быстро, понес грейфер, все шире разевая челюсти его, на баржу за песком. Гроб в кузове стоял надежно, я сел рядом с ним на песок, запахнув­ шись в дождевик. Катя, обеими руками прижимая к себе рюкзак Игната, залезла в кабину самосвала. Шофер тотчас натужно тронул его, само­ свал пошел, сильно кренясь и переваливаясь на выбоинах разъезженной дороги. Все остальные, свободные от смены на нашем кране, на других машинах должны бьыи приехать прямо на кладбище. ...Три года назад мы с Игнатом работали недалеко от порта, выгру- жая'пиломатериалы. Сидели однажды ночью на палубе понтона и кури­ ли, он вдруг сказал мне: — Знаешь, Cepera, по молодости лет любой мечтает быть полярни­ ком или артистом, а уж космонавтом — наверняка! А подрастешь, да потискает тебя жизнь иногда и шершавыми лапами, и станешь понимать, что северный полюс, космос и театр — это, конечно, здорово. Но быть просто нормальным честным человеком... Человеком каждый день, в лю­ бой мелочи, чтобы от одного твоего пребывания на земле было хорошо кому-то, тоже задача из самых достойных! Это, порой, потруднее, чем на полюсе или на сцене. Тем более, что задача эта задается тебе еже­ дневно в новых вариантах, и решаешь ты ее всю жизнь.—Игнат спокой­ но улыбнулся, поглядел на меня большими теплыми глазами: —Вот ког­ да до тебя по-настоящему дойдет такое понимание, вся твоя жизнь полу­ чит полный человеческий смысл! Сам он именно так и жил!.. Задумавшись, я совсем забыл про Аллу Викторовну. Она молча си­ дела в кузове по ту сторону гроба, держалась за него обеими руками. И дождевика на ней не было... Почему она не села в кабину, ведь в ней трое запросто помещаются? Вздохнул, привстал, стараясь не упасть, обошел гроб, сел рядом с ней. Накинул на нее полу дождевика, обнял ее за топорщившиеся плечи. — Что вы?! — испуганно сказала она, повела плечами, стараясь ос­ вободиться от моей руки, потом затихла, плечи ее постепенно обмякли. Так мы с ней и ехали до больницы. Вплотную к дороге стоял глухой и угрюмый лес, шел проливной дождь, трудно даже было представить се­ бе, что человек сумеет когда-нибудь оживить этот вековечный заглох­ ший мир!.. Алла Викторовна не сказала больше ни слова, но прижима­ лась уже плечом к моей груди доверчиво и по-детски спокойно. Строительная площадка химкомбината раскинулась на добрый де­ сяток километров в длину по ветке железной дороги, плавной дугой оги­ бавшей большое таежное озеро. Проектировщики, видимо, посчитали, что выгоднее транспортировать из тайги готовую продукцию, чем необ­ ходимый для нее лес. Производительность комбината планировалась ог­ ромной, основной вид продукции — бумага. Строительство шло уже