Сибирские огни, 1973, №11

она слушает его «лепет». Скала представ­ ляется ей детским сооружением из куби­ ков и плиток разной величины. И рядом — восприятие природы жителем гор: «В мар­ те теряя силу, плачет зима». Еще порази­ тельнее лексическое, интонационное много­ образие романов о Ленине. Но об этом дальше. * * * Большой опыт в работе над производст­ венной темой, накопленный в период созда­ ния романов «Светлая кровь» и «На-гора», цикла очерков с их документальной убеди­ тельностью, точностью фактов и доскональ­ ным знанием темы, крупный успех «Велико­ го кочевья», поставивший этот роман в один ряд с лучшими произведениями о коллекти­ визации («Поднятая целина» М. Шолохова, «Бруски» Ф. Панферова, «Горные орлы» Е. Пермитина), яркая образность, романти­ ческая окрыленность «Снежного пика» и «Навстречу жизни», наконец, философская глубина «Сада», — весь этот писательский багаж позволял Афанасию Лазаревичу Коп- телову мечтать широко и дерзновенно. К периоду первых замыслов романа о Ле­ нине писатель был во всеоружии ма­ стерства, практически испробовал раз­ личные жанры, умел понять и рас­ крыть боевую, актуальную партийную тему, имел успешный опыт философского осмысления проблемы «природа и люди». Как никто другой из писателей-сибиряков. готов был Коптелов к созданию своей ле- нинианы. Но робел. А кто из писателей не испытывал этого чувства робости, когда нужно было поставить слово Ленин, двое­ точие и — начать говорить словами вождя, мыслить категориями величайшего масшта­ ба. Все, кто имел опыт работы над ленин­ ской темой, А. Каплер, Н. Погодин, А. Кор­ нейчук, К. Тренев, все признавались в своем чувстве первоначального испуга перед сложностью темы. Но побеждали. Побеж­ дала не только смелость, не только упорст­ во в овладении материалом, не только та тщательность, с какой писатели изучали документы и живые свидетельства. Побеж­ дал метод социалистического реализма, позволявший видеть явление, образ в перс­ пективе его революционного развития. Ни­ когда ни один писатель не соприкасался со столь громадной, ответственной темой, но художественные открытия Горького и Ма­ яковского, идея «партия и Ленин — близ­ нецы-братья», позволяли найти верный ключ в раскрытии образа «самого человечного че­ ловека». Как и для других писателей, ленинская тема для А. Коптелова имела характер Личный, глубоко выношенный, свой собст­ венный. В биографии писателя можно про­ честь: «Занялся книгбношеством. Зимой с возком книг ехал из деревни в деревню. В дом, где я останавливался, а чаще всего в избу-читальню собирались не только моло­ дежь, но и пожилые крестьяне, и начина­ лась беседа. — Нет ли у тебя книжки про Крупскую? А чаще всего спрашивали «про Ленина». К моему огорчению, я не мог удовлетворить этого интереса. Книг не было. Во всяком случае, я не мог их достать. Единственная брошюра Виленского-Сибирякова «Ленин в сибирской ссылке» до нас не дошла;..» Через всю жизнь будущего писателя прохо­ дила ленинская тема. Довелось ему стать и участником всенародного горя. «Январским вечером вошел какой-то чело­ век и с порога, обвитый клубами мерзлого воздуха, объявил: — Умер Ленин... Это прозвучало как внезапный удар гро­ ма. Все повскакали с коек... А может, ошибся незнакомый вестник?.. Я отправился в редакцию. Не шел, а бежал. Под ногами жестко скрипел промороженный снег. Ошиб­ ки не было... Все утирали слезы. Первую прощальную речь произнес В. Д. Вегман... Ему было, может быть, горше всех нас,— он знал Ильича еще по работе в «Искре», где помещал свои «Письма из Вены»... На окраинах плакали заводские гудки». Это юношеские воспоминания. Уже дав­ ние. Но не здесь ли запев будущих романов писателя? Ясно одно — не вчера и не вдруг начал разрабатывать свою лениниану Коп­ телов. Он шел к ней всей жизнью. К моменту появления первых романов Коптелова, посвященных сибирской ссылке Ленина, в нашей литературе среди наибо­ лее значительных произведений ленинской тематики можно было назвать «Синюю тет­ радь» Э. Казакевича. Смелый домысел, психологическая насыщенность, драматиза­ ция событий — вот отличительные черты этой интересной повести. В процессе подго­ товки революции Ленин теряет друзей, ко­ торые в силу ограниченности своего миро­ воззрения не смогли понять сущности про­ исходящих событий. Это вызывает горькие раздумья Владимира Ильича, заставляет его переживать тяжелые минуты расстава­ ния с отступниками, с которыми прежде был связан человеческой дружбой. Такая событийная канва позволила Э. Казакевичу широко использовать прием драматического внутреннего монолога. Еще дальше в этом направлении пошел А. Штейн. В его пье­ се «Между ливнями» внутренний монолог стал одним из главных выразительных средств. В течение большой сцены Ленин находится один на один со своими мыслями и произносит вслух все, что думает в связи с событиями, происходящими сейчас или происшедшими ранее. Характерно, что условность приема внут­ реннего монолога, органичная для Казаке­ вича и Штейна, оказалась неприемлемой на первых порах для Коптелова. Во всяком, случае, в первых двух книгах —«Большой зачин» и «Возгорится пламя» —писатель почти полностью исключил внутренний мо­ нолог из числа выразительных средств. По­ чему? В своем стремлении быть предельно документальным-, доказательным, Коптелов не мог включить условность приема, чтобы не впасть в излишнюю беллетризацию. Он скрупулезно изучал факты. Прежде чем включить их в произведение, проверял неод­ нократно, отметал легенды, противореча­ щие истине. Дважды, трижды подтвержде