Сибирские огни, 1973, №11

встречу жизни», где исключительные обстоя­ тельства обусловливали возвышенно-поэти­ ческий и романтический строй речи, в «Са­ де» все обычно. Два колхоза, два председа­ теля, два представителя различных методов хозяйствования вступают в соревнование. Побеждает тот, кто не просто выполняет план любым путем, но тот, кто думает о бу­ дущем, работает с перспективой. Сверхран­ ний посев ради цифры в районной сводке, ненужная экономия на лесопосадках в ущерб будущему плодородию, нежелание идти в ногу с передовой агротехникой на по­ верку оборачиваются в годы засухи и злых суховеев ничем не восполнимыми потерями. Вглядываясь в день сегодняшний, уходя­ щий, Коптелов увидел и запечатлел в обра­ зе Забалуева тип хозяйственника, вопло­ щающего это уходящее. До чего же сочен и ярок облик этого председателя колхоза «Красный партизан» Сергёя Макаровича За­ балуева! Сам бывший партизан, голос он имеет зычный и по самому пустячному по­ воду говорит так громко, что все вокруг ог­ лядываются. Работать он умеет лихо, сно­ ровисто. Один на пятерых подводах весь день сено возил на спор. Ни травиночки у него не осталось ни в стогах, ни на дороге. И лошадей не загнал: йодсунь руку под хо­ мут любой из них —сухо! Он и сплясать горазд так, чтобы половицы ходуном ходи­ ли, он выпить и крякнуть может смачно. Даже болеет по-своему, по-забалуевски — истово, всем напоказ. День и ночь на по­ лях, везде все самолично проверит, где на­ до обругает с удовольствием, где надо по­ хвалит, где надо и где не надо—схитрит. Вот хитрить он научился здорово. Один из всех председателей колхозов во всем рай­ оне, Забалуев умудрился прожить жизнь без взысканий, всегда был на виду, торже­ ственно восседал в президиумах, и никто даже не подозревал —какой обузой для всего нового стал этот преданный своему делу, по-своему обаятельный работяга- председатель. В самом начале романа есть маленькая сценка, где рассказывается, как два председателя ехали на совещание в го­ род. Один въехал через проспект, а другой нашел путь покороче —с Болотной улицы, через Заячий переулок и сквозь двор с раз­ ломанным забором. Вот так и выныривал всю жизнь Забалуев на Краснооктябрьской улице через лазейки да хитроумные закоу­ лочки. Обличительная сила образа Забалуе­ ва не только в живых, ярко обрисованных чертах его характера. Совершенно очевидно, что подобный тип хозяйственника мог сло­ житься под воздействием ошибочных форм руководства, и самим фактом своего благо­ получного существования Забалуев обличал пороки сложившейся системы. Но писатель, осуждая Забалуева, не спешит сбросить его со счетов. Подобно тому, как старинный серп в непогожую осень еще способен по­ мочь в хозяйстве подобрать полегшие хле­ ба, так и старинные методы забалуевского председательствования способны в какой-то мере быть использованы для дела. Недаром же в финале мы узнаем, что райком счел возможным использовать этого хвастливого и—одновременно —размашистого, хитро­ умного и работящего человека на должно­ сти председателя Маленькой сельхозартели. Ничего не поделаешь —строить новое при­ ходится и с людьми старой закваски. Вглядываясь в день завтрашний, насту­ пающий, Коптелов любовно рисует образы людей, несущих черты будущего. Таков прежде всего Трофим Тимофеевич Дорогин, садовод, создающий опытным путем новые сорта яблок, пшеницы, ячменя. Этот образ особенно дорог писателю, в нем заключены качества многих энтузиастов сибирского са­ доводства, в нем нашла свое завершение мысль о гармоничном включении усилий че­ ловека в вечный круговорот природы. Вот где конкретный план повествования совер­ шенно органично переходит в план фило­ софских обобщений. В жизни Трофима Дорогина нет внешних эффектных дел, ярких событий. Опыле­ ние, прививки, скрупулезные записи в жур­ налах таков обычный круг деятельно­ сти садовода. Но' сколько нужно силы воли, мужества, чтобы в один из печаль­ ных дней, вдруг обнаружив гибель взлелеян­ ных деревьев, понять, что все необходимо начинать сначала. Ранняя зима, оттепели, создавшие резкие колебания температур, погубили чуть ли не весь плодовый сад До­ рогина. Вот он идет вдоль шеренги «покой­ ников», ужасающих своей скорбностью коряг. «— 'Руки опускаются,— отчаиваются по­ мощники». Но твердо верит в будущее Дорогин: «Нынешний год, однако, из сотни — самый суровый. Такие беды и на юге бывают. Иногда мороз добирается до Сочи. Так, что же, репу там выращивать, что ли? Нет. Через два-три года подымаются новые са­ ды. И у нас — тоже». Символом преемственности поколений предстает финальная сцена романа. После смерти Дорогина сад «наследуют» два его помощника — Василий и Вера. На их долю выпало жестокое испытание: внезапно на­ летевший шквал опустошил сад. «Там и сям лежали разломленные яблони. Под жар­ ким солнцем быстро завяла листва повреж­ денных деревьев. Дрябли на земле зеленые яблоки. Едва ли не половина урожая была обречена на гибель...» Подошедшая к мужу Вера не охала, не впадала в уныние. Она припомнила -с/юва, которыми когда-то на­ путствовал Мичурин ее отца: «Иди через все трудности! Не сгибай головы! Добивай­ ся своего!». Вера взяла мужа за руку: «И мы пойдем! Сделаем все! — Сделаем! — подтвердил Василий». Упорство садовода, «представителя самой мирной и радостной профессии», сродни тем мужественным усилиям, которые предпри­ нимаются лучшими людьми страны в от­ стаивании дела мира. Так, сад колхоза «Красный партизан», переименованного впоследствии в колхоз «Победа», в созна­ нии героев перерастает в огромный сад — Родину — от Закарпатья до Тихого океа­ на, «сад для всех». А дальше воображение