Сибирские огни, 1973, №11

таксис, ритмика, рифма и раскрывается их связь с идейно-художественными задачами произведений о сибирской старине. Может быть, автору следовало обратить внимание на стилистические связи поэм Мартынова и с древней формой раешника, с его удлинен­ ной строкой, парной рифмой и естественно­ разговорной интонацией? Очерк Э. Г. Шика рассказывает о литера­ турной жизни Омска в первое послевоенное десятилетие (1946—1955). Такой «гнездо­ вой» аспект изучения не принят в будущей «Истории». Однако работа омского ученого не выглядит в ..'ниге чужеродным явлением, «кукушкиным яичком». Она прибавляет много фактов в общую копилку знаний о литературном процессе и, тем самым, ока­ зывается нужной. Хотелось бы только ска­ зать об одном . упущении: критик не заме­ тил вышедшего в 1947 году единственного в своем роде коллективного сборника моло­ дых поэтов Омска «Возвращение». Книга имела принципиальное значение, она стави­ ла стержневую тему поэзии тех лет —тему возвращения с войны. В ней представлены имена двадцати поэтов, в большинстве — фронтовиков. Некоторые из них (М. Юда- левич, Л. Шкваро, Н. Почивалин и др.) сейчас достаточно известны. Пафос сборни­ ка, по общему тогда мнению, высказал Ни­ колай Сазонов в стихотворении «Печник»: Принимайте в строй стрелка, Избоклады-зодчие! Снова руки печника Глиной позолочены... Широтой взгляда и основательной теоре­ тической вооруженностью отличается статья Л. П. Якимовой «У истоков большой прозы литературы народов Сибири». На первый взгляд кажется, что работа эта выходит за тематические рамки сборника о русской ли­ тературе Сибири. В действительности она зтесь очень нужна. Нельзя понять процесс развития русской литературы, игнорируя ее связи и взаимодействия с инонациональны­ ми литературами края. Анализируя первые три романа хакасских, алтайских и нанай­ ских . писателей, Л. Якимова справедливо замечает: «Будучи первыми в своей нацио­ нальной литературе, исследуемые романы возникают не в замкнутой сфере националь­ ного искусства, а в широком русле много­ национальной советской литературы...». Тот факт, что в литературах народов, не так давно еще не знавших письменности, в 60-е годы появились три интересных романа, нельзя считать случайностью. Нужны были социальные и культурные условия, нужен был опыт всей советской литературы, в том числе — географически и тематически наи­ более близкой им русской литературы Сиби­ ри, чтобы у нанайцев, алтайцев, хакасов возник широкометражный роман-исследова­ ние, впервые открывающий читателю мно­ гие глубинные процессы национальной жиз­ ни. В процессе работы над «Историей...» неиз­ менно встает вопрос о качестве отбираемо­ го для исследования материала. Иногда при­ ходится иметь дело с произведениями, чье право быть причисленным к искусству да­ леко не бесспорно. И большую опасность таит в себе эстетическая снисходительность, готовность строить наблюдения и выводы на фундаменте, не способном выдержать ис­ пытания на прочность критериями художе­ ственности. Вряд ли можно согласиться с таким вы­ водом о значении сибирских литературных альманахов начала XX века: «Хотя в этих сборниках нет выдающихся литературных произведений, тем не менее они становятся значительным идейным и культурным доку­ ментом своего времени» (стр. 187). Неужто «тем не менее», неужто уровень художест­ венности никак не влияет на значение лите­ ратурного произведения? Е. А. Куклина поместила в сборнике со­ держательную статью о Федоре Лыткине. Новая публикация раздвигает круг произ­ ведений поэта-борца и, кажется, впервые прослеживает весь творческий путь поэта. Но и здесь порой заметна эстетическая сни­ сходительность. Когда автор говорит о «ло­ зунговой призывности», присущей стихам Ф. Лыткина, как о достоинстве его стихов, и цитирует в качестве образца лирической публицистики: «На бой, товарищи, на бой!»,—трудно не вспомнить чеховскую иронию в адрес не только поэтов-эстетов, воспевавших «серебряную даль», но и тех, кто призывал «на бой, на бой, в борьбу со тьмой». Принося дань глубочайшего уваже­ ния поэту, отдавшему борьбе «весь энтузи­ азм своей души», мы обязаны более строго отобрать в его наследии то, что действи­ тельно составляет вклад в сокровищницу пролетарской поэзии. Заключают издание две публикации. М. Г. Альтшуллер сообщает многие подроб­ ности из биографии крепостного литератора Н. С. Смирнова, а И. Ф. Мартынов приво­ дит и комментирует текст забытого стихот­ ворения П. А. Словцова. Книга хорошо отредактирована и вычита­ на, но — нет-нет, а попадаются стилистиче­ ские и иные огрехи. Мы, разумеется, не старались выискивать опечатки, но местами они невольно царапали слух: «Группами татар казаки «наполниша... озеро» (46 стр.). Очевидно, все-таки «трупами». «Легенды- видения религиозно-житейского характера» (64 стр.). Наверное —«житийного». Неточ­ но цитируется: «...шли стада рогатого скота к воротам боем...» (276 стр.). «Боен», конеч­ но. Более тщательно следовало отредактиро­ вать некоторые статьи. Нельзя же писать:. «Самые убедительные страницы рассказа — в описании деревенских картин», «обильные драматические эпизоды» (196 стр.). Об этом стоит сказать, ибо двухтомник должен быть образцом взыскательности, в большом и малом. Литераторы Сибири сделали шаг, при­ ближающий к осуществлению ответствен­ ной и трудной работы по созданию «Исто­ рии русской литературы Сибири». Чтобы подойти к завершающему рубежу, нужно сделать новые шаги —осуществить весь цикл подготовительных сборников.