Сибирские огни, 1973, №11

новность своего друга, он бросил его на про­ извол, отказался вести-дело Паничкина, ко­ торое ему, как военному следователю, было поручено. И вот друзья снова встречаются, у и снова один в роли следователя, а дру­ гой —допрашиваемого. Встреча эта на­ столько ошеломила обоих, что они даже никак не отреагировали на нее, так ска­ зать, по линии совести. У Паничкина никаких претензий и обид к другу, бросившему его в трудную мину­ ту, не оказалось, надо полагать, за дав­ ностью лет. А у Лахтина, когда он узнал историю «воскрешения из ¡мертвых» това­ рища своего, только слегка царапнуло по его профессиональному самолюбию. Ока­ зывается, какой-то газетчик-капитан за­ интересовался делом Паничкина и свер­ шил то, чего не мог сделать военный сле­ дователь Лахтин: собрал дополнительные свидетельства и доказал невиновность об­ виняемого... Однако Лахтину и в самом деле не до душевных терзаний было, ибо вскоре случилось нечто, заставившее обо­ их ' позабыть все прошлое. Похитителем взрывчатки оказался не кто иной, как сын Паничкина Герка, и уличить злоумышленни­ ка снова помогла чистая случайность. В тайге возник пожар, и во время пожара взорвалась охотничья избушка, где хра­ нился «нереализованный» аммонит. Но тут выяснилась еще одна любопытная подробность. Аммонит, как известно, от ог­ ня не взрывается, так Герка вместе со взрывчаткой хранил еще и ружейные пат- роны —так сказать, готовил заранее себе ловушку. В повести есть немало страниц, напи- санных рукой настоящего художника. Ав­ тор, хотя и не фронтовик, очень точно и зримо сумел передать тяжелую обстанов­ ку первых дней войны. Удались Мазаезу и главы, посвященные труду буровщиков, среди которых особенно выделяется коло­ ритная фигура «сезонника» Боброва. К сожалению, даже эти немалые уда­ чи не в состоянии компенсировать главно­ го авторского промаха. Увлекшись детек­ тивными подробностями, Мазаев очень приблизительно расставил чисто психоло­ гические акценты. Выше уже было отмече­ но, сколь примитивно и неуклюже переда­ но внутреннее состояние Лахтина и Панич­ кина при их внезапной встрече. Но в по­ вести есть еще один «тугой» с психологи­ ческой точки зрения узел —любовная драма, которую разыгрывает трио в соста­ ве поварихи Капы, инженера Журавлева и взрывника Марата Тудегешева. Узел этот настолько туго затянут, что автор не находит иного способа, как разрубить его с помощью «рокового выстрела». Чтобы доказать всю глубину своих чувств к Ка­ пе, которая, не ведая об этой глубине, в открытую сожительствует с Журавлевым, Марат стреляет в себя из мелкокалибер­ ной винтовки. Однако по счастливой слу­ чайности (снова его величество случай!) "остается живым. Причем автор дает по- ' нять: за это членовредительство Марат будет вознагражден с лихвой. Капа сразу прозрела, поняла, каким недостойным че- 11. Сибирские огни № 11. ловеком она увлеклась и какого достойно­ го парня игнорировала. Пристрастие авторов к ЧП особенно сказывается в произведениях, героями ко­ торых являются люди так называемых романтических профессий: геологи, геоде­ зисты, летчики, охотники, моряки... Здесь ЧП —элемент зачастую столь же обяза­ тельный, как новая песня в лирической ки­ нокомедии. Беря в руки такую книжку, уже заранее ждешь, что с героем что-ни­ будь да случится. Скажем, отправился он в лес — обязательно или заблудится, или зверь на него нападет; очутился в степи —либо с дороги собьется, либо буран ра­ зыграется вопреки всем прогнозам; в го­ ры поднялся —- непременно обвал произой­ дет или на худой конец ледник сползет... Место действия повести Н. Рыжих «Ма- кук» — море. Герои —- рыбаки. Поначалу завязка ее не таит в себе никаких роман­ тических неожиданностей, в основе ее вполне добропорядочный производствен­ ный конфликт. На траулер «Онгудай», ко­ торым до этого командовал волевой, энер­ гичный «щеголь» Петрович, назначают но­ вого капитана. Им оказывается невзрач­ ный, похожий на ночного сторожа стари­ кан со странной фамилией Макук. Рыба­ ки, бывалые, продубленные ветрами и штормами ребята, воспринимают такую замену как даровое развлечение. Слиш­ ком уж не соответствует этот дедок их традиционному представлению о «грозном покорителе морей»: на судно он является в «стоптанных валенках» и в старой кара­ кулевой шапке «с отвисшим ухом», гово­ рит, как дореволюционный извозчик —«ту- ды-сюды», «бывают случаи», а вскоре к тому же еще выясняется, что вся совре­ менная навигационная техника, эти «маг­ нитные, истинные и компасные курсы, пе­ ленги и девиация для него —китайская грамота». Но вот начинается путина, и «Онгудай» под руководством нового капи­ тана дает такие уловы, что на рыбозаводе едва успевают принимать. Оказывается, этот чудаковатый косноязычный старикан знает море, как свой собственный карман, без всяких приборов безошибочно опреде­ ляет погоду, а когда отдает команду за­ бросить трал, вся палуба заполняется ры­ бой... С юмором описывает автор, как по­ степенно рыбаки начинают проникаться уважением к Макуку, как перестраивает­ ся вся их годами выработанная «этика» взаимоотношений с начальством. Привык­ шие к ругани и грубым окрикам парни на­ чинают с удивлением осознавать, что мож­ но работать и вот так, без всякой матер­ щины и нервотрепки, просто добросовест­ но выполняя свои обязанности. В повести немало колоритных^ сценок, где показано, как Макук, бывший внача­ ле предметом насмешек, одерживает верх над палубными остряками. Так и дума­ ешь, что автор в этом же юмористиче­ ском ключе доведет повествование до кон­ ца, и мы будем иметь бесхитростную, но весьма поучительную историю о том, как мудрая старость благодаря своему опыту и терпению одержала победу над строптив