Сибирские огни, 1973, №10

прочитана, у этой вот лампы со стеклянным абажуром. И первая задач­ ка решена за этим же столиком с продранным сукном... Сейчас ее первейшее занятие — перечитывать свой дневник. И вов­ се не для заглядывания в прошлое. Тем более, что и дневником-то эти случайные записи можно назвать лишь с натяжкой. Она постоянно учила мужа и сына: записывайте свои дела, маль­ чишки, приучайтесь и вы к организованности. И даже купила толстен­ ную, в картонном переплете «Амбарную книгу». Название допотопное, а на вид стандартный канцелярско-бухгал­ терский гроссбух. «Лет на десять хватит!» — пошутила она. И тут же принялась показывать, как вести свои дела организованно. Вот число — вот предметный перечень дел на данное число: подать заявление в завком насчет Димкиного санаторного лагеря, написать от­ чет для Сосновского. А ниже: портниха, химчистка, билеты в театр... Какое-то время записи из этой книги — аккуратные, каждоднев­ ные, с плюсами и минусами против выполненных и невыполненных са- мозаданий — предъявлялись обоим «мальчишкам» чуть ли не ежеднев­ но: в качестве назидания. А потом Тонька передислоцировала книгу на завод. Поскольку в нее вдруг стали вкрапливаться и иные записи — не столь уж лаконичные. «Попробовать повернуть ход наших испытаний ближе к институт­ ским...», «Настроить Б. В. на Мишкину волну — постепенно, не сра­ зу...», «Внушать или не внушать .Мишке, что Б. В. движется в том же направлении и с ним полезно найти контакт?..», «Нет, не оторвать его от Кулагина...» И тут же после многоточия: «Покуда сам не оторвет­ ся...» А потом записи становились и еще более развернутыми, и еше ме­ нее деловитыми: «Сегодня Б. В. сказал, что я хорошо выгляжу. Убеждена, что это не так! Но все равно мне стало вдруг веселее! Почему же Мишка толь­ ко жалостно взирает на меня, как на приговоренную, и никогда ни за что не соврет, чтобы стало хоть на миг веселее?..» Она листает свою «Амбарную книгу», возвращаясь назад. Будто за­ ново проживает какие-то отрезки их совместного пути, взглядывая как бы с другого, с противоположного конца. «Как сложится Мишкина жизнь, когда меня не станет? Скоро ли он женится снова? И на ком — знать бы... Мне кажется, я вижу ту женщину, которая могла бы стать ему второй женой. Гордеева! Она красива. И Мишка даже был увлечен ею, но сумел подавить в себе это внезапно вспыхнувшее чувство... Правда, красивых баб много, а одиноких, как она, и еще больше. Но для Миш­ ки главное, что с ней он связан общим делом. Значит, с ней можно поде­ литься всем, чем он живет внутренне, — открыть себя. А иная женщи­ на, которая его не поймет, — та ему не нужна»... «Написала эти слова и самой страшно стало. Но к черту малоду­ шие. Пока я жива и мне это интересно, я не должна запрещать себе думать об этом... А он еще будет счастлив, должен быть, — потому что со мною не был. Так имею ли я право осуждать его за ту, за будущую измену? Да и измена ли это... Считать так, значит, проклясть всех, кто останется после тебя. Всех до одного! Ведь я умру, а они будут жить, словно ничего ужасного не случилось. А виноваты они лишь в том, что оказались чуть-чуть удачливее меня. Нет, нельзя разрешать себе такую несправедливость...» Как все это ни горько, а правда. Вот последняя запись: «Всю жизнь мы учимся жить. И лишь * самом конце замечаем, чт© мало чему научились...»