Сибирские огни, 1973, №10

сады, красиво-добрые существа, не обремененные тяготами и распря­ ми, — и все это здесь, на земле, а не где-то в небесах... Те, кто ее лечат, они и сами, небось, отчаялись — у Тоньки нет бу­ дущего. Но как они заблуждаются, неразумные! Будущее у нее есть. Есть у нее будущее — свое, ей одной ведомое. Она умрет? Ах, какая новость! Любому из тех, кто останется после нее, можно предсказать то же самое. Исход един для всех: с рождения приговорен. И, отжив свое, благополучно покинет этот лучший из ми­ ров. И что, если она отправится в тот путь раньше рожденных вместе с нею — разве суть в том, с к о л ь к о прожить? «Живи еще хоть чет­ верть века, все будет так — исхода нет!» З а ч е м прожить? — вот вопрос. Ей, убежденной материалистке, с младенчества известно, во что превратится кусочек живой ткани, именуемый при жизни «Тонька». В том же журнале «Пионер» объяснения на эту тему давались без утай­ ки; поколение воспитывалось стойким и бесстрашным, презирающим смерть. Хотя и им сулили бессмертие — общее для всех. Ведь будущее есть даже и у обреченной Тоньки, как есть оно у всякого, кто верит в него сам, кто прожил свой земной срок в расчете на бессмертие — соб­ ственное, свое! Нет, не всякий обязан оставлять после себя кулагинские тома. И суть не в объеме содеянного, а в мере стойкости, — чтобы сделанное тобой осталось. Один оставляет чистый металл, а другой всего лишь скромную формулу одного из шлаков, без которой металла не полу­ чить — твой шлак нужен, чтобы была сталь. И все вместе обретают они право жить и завтра: твердые сплавы живучи. Да, она может похвалить себя, позволить себе эту последнюю рос­ кошь. И не за то нужно ей себя хвалить, что успела сделать в машстро- евской лаборатории, там она была лишь добросовестной подручной, не более того. Ее будущее в том, что сотворит другой. Сотворит благо­ даря ей. А может быть, и за нее. К чему тут ложная скромность. Тем более, что тот, другой — ее муж, половина ее. Не по принуждению провела она с Гайдашевым двадцать лет. Вся­ кое у них бывало. Сперва ей казалось, что не того выбрала, и все ее существо рвалось к другому. Потом поняла, что ошибалась не в Гай- дашеве, а в том, другом, с годами мужская преданность становится все нужнее и все больше ценится. А муж предан ей всем существом... Но тот, другой, ждал ее. Ждал долго, да так и не дождался. Так ради чего она жертвовала собой, оставляя себя в тени? Во имя ложной скромности? Нет, на это она не была способна. Ее воспитывали в свободном духе, без мещанских предрассудков. И верна она была не подвенечным клятвам — она любила мужа и потому оставалась с ним и при нем. И без нее он ничего бы не добился, не стал тем, кем стал, и не совершил того, что совершил. А он-таки совершил свой подвиг- и эта заслуга — их общая. Да, он нашел то, что искал. Но мало найти, надо отдать найденное. А это куда труднее. Най­ денное должно быть вручено тем, кому оно принадлежит по праву. Идо того, как уити, она берет на себя заботу о вручении. Помочь ему в этом — ее последний долг. у Нет, она не даст мужу обокрасть самого себя. Недаром же она прошла иную школу заводскую, более земную, более человечную И созрел у нее план... ^ Какая пронзительная закономерность: точка начальная стала и точкой конечной. Здесь начинала она свой земной путь. Тут на замерз­ шем окне нацарапано ногтем первое слово: «Тоня». Тут первая книга