Сибирские огни, 1973, №10

ром дьяк Большого приказа, царский казначей, Угрим Львович Пивов, расчесывая пятерней свалявшуюся, муругую бороду, не проспавшийся, не прохмелевшии после ночного пира, утробно икая и с мукой крестя рот, расхаживал меж пяти дубовых сундуков, сплошь окованных желе­ зом, и угрюмо, но ревностно осматривал висящие на них замки. Палату с сундуками охраняли семеро стражников снаружи, а внутри, прямо на сундуках, спал Махоня — заплечных дел мастер, который одир стоил семерых со своей силищей и которому в извечной своей неприкаянности всегда приходилось искать себе приюта в самых невероятных местах. Угрим Львович поджидал старицких кабатчиков, чтоб вновь отсчи­ тать им тридцать рублей. Махоня не поднимался с сундуков, блаженно позевывал, почесывал­ ся, прижмуривался, мягко, словно обласкивая дьяка, говорил: Эх, пригоже житье-бытье на сейном свете!.. — Ну уж?!.— икнул и перекрестил рот Пивов. Верноть!.. Я како секу бедолажных, у мене приятство в душу во­ сходит! Как у тебе, коли ты деньги считаешь. Весь бы век сёк... Иначе тоска! Не дюжа, но в нутре — как бы песок... — Пригожее, стало быть, житье? — Пригоже!.. Вот бы еще бабу... высечь! Николь не сек баб! — А мял?.. — Дык, сие-г што?.. Вовсе не то приятство. Высечь бы!.. — А замок пошто порушен? — насупляется Пивов, заметив на од­ ном из сундуков погнутую дужку замка. — Дык, испытал — нешто сломить нельзя?! — А как голову твою испытаю? — Дык...—Махоня виновато отворачивается от грозного лица дья­ ка, но дьяк перешагивает через сундук, сует Махоне под нос кулак... — Будет тебе пригожее житье!.. — Дык...— виноватится Махоня,— все едино пусты. Всю уж казну проели да провоевали. Последнее старичанам на зелие вытрухиваешь. — Ишь ты?! — дивится Пивов.—Откель тебе ведомо про сие? — Откель? — опять оборачиваясь к дьяку, добродушно говорит Ма­ хоня.— Сам-то ты, Угрим Львович, во хмелю сие бубнил. — Вот те на!..—поражается Пивов,— Высечь надобно меня... Вы­ сечь, высечь!.. — Дык чаво — поусердствую, Угрим Львович,— услужливо гово* рит Махоня. — Тебе бы токо сечь!.. Приходят кабатчики. Махоня нехотя слазит с сундуков, садится в углу... Кабатчики начинают торговаться с дьяком — не хотят уже выс­ тавлять десять бочек за те же деньги: убытно, мол, оптом, от кружечной торговли прибыль большая!.. Хвалуют дьяка согласиться на семь бочек. Пивов, раскорячась, садится на один из сундуков, захватывает в ку­ лак свою бороду — зловещее сопение его начинает терзать скряжные души кабатчиков. Некоторое время они маются, перескрипывают поло­ вицами, утружденно и горестно перетаптываясь, как на панихиде, нако­ нец, перестрадав, обмыслив, подсчитав, добавляют еще одну бочку. Пи­ вов продолжает восседать на сундуке, как на троне... Половицы начина­ ют скрипеть еще жалобней, лица кабатчиков натужно осклабляются в льстивой улыбке —душу готовы уступить дьяку, только не лишнюю бочку, но Пивов непреклонен: — С кем торгуетесь, мошенники,— с царем! Он вас от татарвы щи- тит, от литвина щитит, от поляка щитит, вон — пять сундуков серебра истратил, чтоб вам, корнодухим, вольготно во всем было, а вы жлоби* тесь, мошну свою набиваете! — Торг дружбы не знает, Угрим Львович!.. 6 . Сибирские огни № 10.