Сибирские огни, 1973, №10

горли, но так и не решился отпить. Вернув кувшин на место, он в>ял крест, повесил на шею. Федька ввел дьяка. Дьяк припал лицом к полу. — Неправды великие измышляют против тебя, государь, в доме сем! Офросинья-княгиня плащаницу дорогоценную шила в Троицкую обитель... Писано шитьем: «Сии доздух сделан повеле-нием благоверно­ го государя Володимера Андреевича, внука великого князя Ивана Ва­ сильевича, правнука великого князя Василия Васильевича Темного». Плащаницу ту она многим на глаза кажет, вот-де, кто государь истин­ ный, и подучает шепотников словами теми... Како мне, слуге твоему, та­ кое в ум не взять да не раздумать—на добро иль на лихо сие деется?! Да како мне, раздумав, глазам твоим таковое не явить?! — То, что тебя ужаснуло, дьяк, уже давно в моей душе! Ты принес каплю... — Капля море переполняет, государь. — Ступай прочь от меня,—насупился Иван.—Ступай, коль душа твоя праведного зла страшится, а за неправедное встает! Мне не потреб­ ны доносчики. Ступай! Дьяк понуро пошел к двери... Федька Басманов выжидающе замер. Знал он, как безмерно притворен царь, и не верил, что он на самом деле намерен отпустить дьяка. Этот дьяк, искренне преданный ему и каким-то чудом уживающийся в Старице, где преданность царю негласно счита­ лась изменой князю, мог стать для Ивана как раз тем человеком, о кото­ ром он постоянно мечтал, вспоминая и нередко рассказывая Федьке о дьяке своего отца —Яганове, которого тот держал в Дмитрове, в уаеле своего самого злонамеренного брата Юрия. Этот дьяк не только лично сам вынюхивал крамолу в уделе князя Юрия, но и склонил к измене многих его служилых людей, от которых дознавался обо всех изменных делах и задумах удельного князя. Благодаря этому дьяку, Василий до­ вольно легко справлялся со своим непокорным братом и до конца своей жизни держал его в узде. Иван так восхищался этим хитрым и ловким дьяком, что даже доно­ сы его князю Василию держал при себе, вынув их из великокняжеского архива, и время от времени перечитывал. Теперь и ему представлялся случай заиметь такого человека в Старице —пусть не во всем равного тому, восхищавшему Ивана дьяку, но несомненно верного и смелого, ко­ торый может служить Ивану не за страх и не за деньги... Только такую службу ценил Иван и только такой службы хотел бы он от этого дьяка, и, вероятно, потому и повел себя так с ним, что хотел получить от нею в заклад его душу. Федька заметил быстрый взгляд Ивана, брошенный им в сторону уходящего дьяка. — Душа моя изгниет, государь, коли будет стоять остронь,—обер­ нулся дьяк.—Не гони меня без милости... Дозволь служить тебе честью и совестью. — Скажи свое имя,—с прежней строгостью приказал Иван. — Савлук, государь, сын Иванов... — Службы твоей, Савлук, принять не могу, ибо писано: не может слуга служить двум господам... Служи брату моему, как служил, но еже­ ли станется тебе прознать о крамоле иль о других каких злых делах, no­ cí упал бы ты как истинный христианин, и воздастся тебе сторицею. Я приму твой любой извет, и что важно будет в нем — в дело поставлю, что пусто пущу мимо ушей...—Иван помолчал, словно для того, чтоб дан, дьяку время осознать все сказанное им. Помолчав, он скорбно, со вздохом добавил: —А за навет голову отсеку! — Истинно, государь,—согласно приклонил голову дьяк,—Да нет у меня врагов, чтобы поклепы возводить.