Сибирские огни, 1973, №10

70 пфи, ища у нее хотя бы сочувствия, но Ефросинья отвернулась. — Будем нынче веселиться,— отпустив Евдокию, проговорил Иван,— Прохладу устроим великую! Звал я людей старицких старших на обед, кличьте и вы... Пировать учнем! Тебе, Овдотья, вместо царицы сидеть!.. Хочу так! 2 Мартовский день уже не так короток, как зимний, когда после по­ лудня света едва хватает на несколько часов, и ночь не так длинна — высидеть ее на пиру не велика тягость, даже промаявшись весь день на делах, но нынче царь затеял такой пир, что к полуночи добрая половина гостей уже не держалась на лавках, и сам он, отяжелевший от вина, злой и мрачный, ушел после полуночи спать. Васька Грязной, проводивший его в спальню, уже не вернулся на пир, хотя мог и вернуться: стеречь Ивана остался Федька, относившийся к этой обязанности очень ревностно, особенно после появления Малю- ты,—и Васька был свободен и мог бы покутить всласть, тем более, что отсутствие царя развязывало ему руки. Хотелось ему покуражиться перед старицкими толстосумами и княжескими доможирами, покичиться нынешней своей важностью, ведь помнят они еще, поди, бывшего кня­ жеского псаря, помнят, каков он был,— Васюха Грязной, бесправный, сирый холоп... Похорохорился бы, потешился бы Васька вдоволь — где еше как не в Старице мог он усладить свое холопье честолюбие! Но Васька устоял против такого соблазна. Больше, чем самого себя, хоте­ лось ему нынче усладить царя. Знал Васька, что истосковался Иван по бабе: видел, как он Евдокию целовал, да и на пиру — нет-нет и набегал на нее его похотливый взгляд. Может, оттого и пил он так много и жад­ но, что растревоживала его Евдокиина красота, и, должно быть, зави­ довал он нынешней княжеской ночи. Не мог Васька позволить, чтоб царь томился из-за таких пустяков. Решил он непременно подыскать ему девку на нынешнюю ночь. Стафицкие челядные девки были красивы и ладны — Ефросинья не брала в услужение дурных, разве что в прачки или в хлев, а теремные девки были подобраны одна к одной, как бусины в ожерелье. Еще обре­ таясь на княжеской псарне, навострял Васька нюх на теремных девок, но тогда они ему были недоступны, да и опасны: Ефросинья безжалост­ но карала за порчу любой своей девки. Теперь же никто не посмел бы и рта раскрыть на него, даже сама Ефросинья, ибо, видел он, что и она поприжала хвост перед царем. Васька хорошо знал расположение княжеских хором, вырос в них и мог с закрытыми глазами, ни разу не споткнувшись, пройти по всем горницам, светлицам, переходам, лестницам, знал все потайные углы, коморы, схоронки, мог незаметно пробраться в любую часть хором, в лю­ бое место, вплоть до самих княжеских покоев. Васька направился на Ефросиньину половину. Там, в подклетях под ее палатами, жило большинство челядных девок. В этой половине хором было тихо, темно — ни свечей, ни лучин не жгли, только кое-где на лестничных переходах теплились масляные плошки, да перед дверьми гостиной палаты в высоком подсвечнике доплавлялась последняя свеча, видать, нарочно оставленная Ефросиньиными няньками, принужденны­ ми время от времени наведываться в ее покои. Васька вынул эту свечу и, прикрывая ладонью слабый огонек, чтоб не загас от случайного сквозняка, спустился в подклети. Тут было посвет­ лей. Над лестницей, по которой спустился Васька, чадил масляный фо­ нарь, должно быть, в него недавно долили масла,— и на проходе, что