Сибирские огни, 1973, №10

сулил поиспортить ледовые мосты на них, вот и торопился Иван... Да чуяли все, что не только оттепель гонит его, чуяли, что опять на него на­ катились какие-то задумы, растревожили в нем его страсти и смуты. Чу­ яли воеводы новую перемену в царе, оттого и за трапезой сидели как на тризне, и провожали царя унылой гурьбой, лишь-лишь вслушиваясь в его наставления: каждый был со своими мыслями и каждому на душу тре­ вожащей тяжестью ложилось предчувствие надвигающегося невзгодья. А царь был спокоен, спокоен как никогда: его глаза, вечно допыт- ливые, выискивающие, сторожащие, были истомно равнодушны, и сам он был какой-то отрешенный, расслабленный, с оползшими плечами, ру­ ки его были вялы, безвольны, говорил он тихо, с ленивыми привздохами, будто каждое слово стоило ему невесть какого труда, и, глядя на все это, начинало казаться, что на него сошла вечная умиротворенность, что глаза его уже никогда не будут полыхать гневом, голос его не будет по­ велевать, и на всем, что отныне им будет сделано, будет лежать печать кротости и спокойствия. Но, вместе с тем, никогда, даже в самом ярост­ ном гневе, он не казался таким грозным, каким грозным он казался те­ перь в своем спокойствии. Воеводы старательно отсиживали трапезу, старательно ели, стара­ тельно пили и даже провозглашали тосты в царскую честь, но чувствова­ ли себя так, будто их заперли в клетке с дремлющим львом. Ни один из них не решился самовольно, кроме как со здравицей, обратиться к царю, хотя дел и забот у них накопилось немало, и каждому из них было о чем и поговорить, и посоветоваться с царем, ведь, оставив на их попечение войско, главенство он оставил за собой, и решающее слово тоже было за ним. Но Иван как будто забыл обо всем этом -— о войске, о воеводских тревогах и заботах, о Полоцке, о войне; забыл, казалось, даже и о том, что он царь и что его волей движется все это,— и говорил совсем о посто­ роннем, о всяких пустяках, о еде, о вине или подтрунивал над князем Владимиром, что будто бы тот не рад его намерению заехать в Старицу погостить день-другой и похлебосольствовать на вотчинном раздолье. Князь Владимир и вправду был озадачен этим неожиданным решением Ивана — уж лет десять не навещал царь его удельных владений и по­ ди — узнай, зачем собирается это сделать сейчас? — но изо всех сил старался не выказать перед Иваном своей озабоченности и сулился за- клебосольствовать и уважить Ивана во всем. Воеводы с тем же старанием, с каким они ели и пили, слушали и эту канительную, пустую перемолвку царя с князем Старицким,— слу­ шали, молчали, выжидали, а Иван, верно, был даже рад, что воеводы молчат и не трогают его, не донимают своими жалобами, просьбами, не заставляют его думать о^том, о чем ему сейчас не хотелось думать. рапеза была долгой, блюд подали много, но Иван к ним почти не прикасался, зато вино пил с удовольствием. Стоявший у него кравчим Федька Ьасманов ревностно следил за тем, чтоб его роговая чаша не пустовала. Иван любил смешивать вино с медовухой, любил гретое ви­ но, и сейчас за его спиной тоже чадила медная жаровня, на которой .Федька держал золоченый ковш с мальвазией. Федька Ьасманов напускал на себя суровый вид, но Федьку мало кто боялся, зная, что царь хоть и дарит его любовью, но власти ему не дает и капризам его потакает мало. Теперь же, после того, как царь сы­ скал себе нового любимца и особина — Малюту Скуратова Федьку и вовсе перестали замечать. Малюта затенил Федьку. У тм " Г , бЫ Д6Л0 только 9ТИМ и ограничилось!.. С появлением Малю- ты всем стало ясно, что царь приблизил к себе не просто любимца — че- Ггл«тйС КОТОрЫМ он будет проводить свой досуг и который будет ему шутом- и собутыльником, И товарищем во всех его царских лило ясно, что царь приблизил к себе человека, которого он забавах. Ст