Сибирские огни, 1973, №10

Левкий убирал глаза, а Иван, словно устыдившись своей непочти­ тельности к Левкиеву сану, начинал виновато ублажать его: — Люблю тебя, поп!.. Проси чего хочешь!.. Толико не крови! Кровь не хочу лить... Митрополиту обетовал милостивым быть с побеж­ денными. ^ побежденными будь милостив —с еретиками како смеешь? Помяни заповедь святого Иосифа Волоцкого: «Еретиков не следует ни миловать, ни предавать покаянию, а надлежит лише казнить*» — Не в честь то мне...—хмурился Иван. — Тебе не в честь, ин богу в славу! Не хочу!.. Изыди, поп, изыди!..—пытался еще отшучиваться Иван, но вино и разбереженная давняя ожесточенность его необуздан­ ной души делали свое дело. Лицо Ивана хмельно тяжелело, взгляд ста­ новился нетерпеливым, злобным, рука все чаще смыкала коротенькие кудельки оороденки, и все чаще Федька Басманов наполнял его рого­ вую чашу. К полуночи Иван изрядно опьянел, но вино никогда не валило его и не вышибало из него разума —только злоба исступляла его... Злобу- то и постарался вызвать в нем Левкий, чтоб добиться своей цели. И средство для этого он припас особенное, неотразимое —помянул про бежавшего в Литву из-под Полоцка Хлызнева-Колычева и, заметив, как перекорежило Ивана от этого помину, с хитрой и злой намеренностью похвалился: — Аз тут пристарался, единого бегунка твоего давнего сыскал!.. Промеж чернцов здешних крылся... Иван дернулся, выгнул спину, будто стегнутый плеткой, руки его, как змеи, расползлись по столу в разные стороны. — Да аз его подлого с единого взора распознал! Иван резко отстранил сидевшего рядом с ним князя Владимира, по­ давшись вперед, длинной, цепкой рукой, как щупальцем, дотянулся до Левкия, потащил его к себе. — Кто?.. Кто?.. — Фомка...—сдержанно ответил Левкий.—Сподвижник еретика Федосия Косого, сбегший разом с ним от твоего суда в Литву. — Помню,—закусил губу Иван.—Помню... Семь лет тому... А Федосий? — Федосий в Вильне!..—Левкий заглянул в большие, выпученные глаза Ивана, хитро и злорадно сощурился. Иван как захватил поначалу Левкия, так и не отпускал его, мял в своих руках, как хлебный мякиш. Левкий съежился, присмирел в Ива­ новых руках, обник, но глаза его остались все такими же ледянистыми, пустыми, выхолощенными —нечеловеческими глазами,—черными, неот- липчивыми пиявками, тянущими из Ивана его неистовую злобу. — Где он —Фомка сей? — Тут, в подвале,—Левкий слегка топнул ногой в пол.— В пы- тошной... — Веди! Иван крутнулся на лавке, перебросил через нее ноги — как с коня слазил; Левкий тоже с шустроватостью перешмыгнул через лавку, ста­ щив с нее своим вертким задом бархатное покрывало. В подвале, на крутых, скользких от сырости ступенях, он без конца сваливался: боясь хвататься за Ивана, хватался за такие же скользкие стены, изнывающе сопел, но ни на миг не позволил себе перевести дух, шаг в шаг следуя за Иваном. Внизу, на широкой круглой площадке, разбегавшейся на три сторо-