Сибирские огни, 1973, №10

На первый взгляд, те разделы книги П. Бугаенко, в которых идет речь о самых ранних этапах развитиях советской литера­ туры (движение Пролеткульта, футуризм), имеет лишь историко-литературное значение. В действительности это далеко не так. В последнее время советское литературо­ ведение уделяет, много внимания проблеме творческой индивидуальности художника. Появляются интересные и значительные ра­ боты, в которых разбираются не только про­ изведения того или иного писателя, но, для лучшего их понимания, привлекаются мате­ риалы творческой биографии художника, анализируются обстоятельства формирова­ ния замысла и т. д. Короче, исследования становятся более многомерными, много­ аспектными. Уже на заре* советского культурного стро­ ительства Луначарский понимал явную од­ носторонность левацких заявлений идеоло­ гов Пролеткульта о том, что «личность ав­ тора —это не больше как отрыжка индиви­ дуалистического подхода к искусству». Критические статьи Луначарского о наи­ более значительных явлениях ранней совет­ ской прозы (Л. Леонов, Л. Сейфуллина, А. Яковлев и др.) убеждают, как важно бы­ ло для него индивидуальное своеобразие ав­ торской позиции, принципов художественно­ го отражения революционной действительно­ сти. Один из излюбленных пунктов нападок буржуазных советологов на нашу литерату­ ру состоит в том, что она якобы уже по са­ мой своей общественной природе обречена на конформизм. Книга П. Бугаенко убеж­ дает, что уже с самого начала партийное и государственное руководство литературой было направлено на создание условий для ее развития по пути художественного мно­ гообразия. Ясно, что в обществе, где господствует од­ на, коммунистическая идеология, самые раз­ личные художественные принципы должны иметь единую методологическую основу. Критическое отношение Луначарского к та­ ким художникам, как Б. Пильняк, Б. Замя­ тин, отчетливо напоминает нам об этом. . По-своему поучительной сегодня выглядит и история отношения Луначарского к футу­ ризму. Как известно, футуристы одними из первых провозгласили политическое призна­ ние Советской власти,— и произошло это в ту пору, когда многие старые мастера нахо­ дились в состоянии растерянности или по­ пали во власть оппозиционных настроений. Поэтому на первых порах Луначарский не считал целесообразным выступать с крити­ кой футуризма в целом. Представляется, что автору стоило не­ сколько точнее сказать об известных уступ­ ках Наркома футуризму, который даже на­ чал объявлять себя «государственным ис­ кусством» и претендовать на монопольное право быть выразителем идей революции. Известно, что уступки Луначарского вызы­ вали критику со стороны Ленина («Луна­ чарского сечь за футуризм»). Но, как это убедительно показано в кни­ ге, несомненной заслугой Луначарского является постоянное отстаивание преемст­ венности в развитии культуры. Критик-ком­ мунист видел беспочвенность попыток сози­ дания некоего «абсолютно» нового искусст­ ва на дымящихся развалинах искусства «буржуазного». Луначарский точно диагно­ стировал «детскую болезнь» левизны в ис­ кусстве, держал наготове «ложку противо­ ядия» (так называлась одна из его полеми­ ческих статей). «...Преемственность культуры есть органи­ ческая черта ленинизма»,— убежденно заяв­ лял Нарком просвещения. То, что аксиомой является для нас сегод­ ня, было не только не бесспорно в глазах некоторых слишком решительных сторонни­ ков нового, но и выглядело как ошибка, как интеллигентски-либеральная дань проклято­ му прошлому. С каким блеском и изящест­ вом, с каким сарказмом защищал Луначар­ ский свои — в этом вопросе последовательно ленинские позиции! «Если бы руководящие круги русской революции пожелали всту­ пить на другой путь, то следует назначить другого Народного комиссара по просвеще­ нию, который смог бы въехать на белом... впрочем, на красном коне, упразднить уни­ верситеты и заставить смолкнуть на кон­ цертах несчастных буржуев Бетховена, Шуберта, Чайковского, распорядившись иг­ рать всюду один только '«гимн» (не «Боже, царя храни», а «Интернационал», конечно, пожалуй, с вариациями»). Много внимания П. Бугаенко уделяет в своей книге борьбе Луначарского с форма­ лизмом и вульгарным социологизмом, ка­ стовостью рапповскою руководства, пре­ словутым лозунгом «союзник или враг», на­ правленным против художественной интел­ лигенции, стремившейся не без колебаний и противоречий, но искренне постичь правду революции. Особо надо выделить главу «Критик и писатель», в которой, пожалуй, впервые с такой полнотой воссоздается бо­ гатая и не лишенная сложностей история взаимоотношений Луначарского и Горького. Вообще, надо сказать, важная особенность П. Бугаенко как исследователя— это стрем­ ление не обходить острых углов, объяснять самые сложные, запутанные вопросы. Говорится в книге и об индивидуально- стилевом своебразии Луначарского-критика. В частности, отмечается «устность» многих его статей, черты их импровизационности. Но, как и в других работах о критиках, вопросам стиля и языка, композиции, взаи­ мосвязи логически-научного и художествен­ но-образного начал в критике и различным формам их соотношения все же уделяется пока недостаточно внимания. Если крити­ ка —особый синтез науки и .искусства, то и разобраться в ее природе крайне важно. В начале монографии П. Бугаенко содер­ жится обстоятельный обзор литературы, в котором с позиций взыскательности, объек­ тивности, характеризуются работы предше­ ственников и современников автора, занима­ ющихся в той же области. Теперь мы сами имеем возможность продлить этот обзор, сказав, что наука о Луначарском пополни­ лась одним из наиболее солидных трудов. Но значение книги П. Бугаенко шире: читатель найдет в ней много конкретного материала