Сибирские огни, 1973, №10

вы искать. С ним надо умеючи бороться. Хочешь знать, так у нас на заводе та же подпольщина. Не за себя, дуралей, бороться надо, а за нас, за всех». Данровую сущность повести «Горькая пена» необходимо определить как «произ­ водственную повесть», где человек изобра­ жается главным образом в сфере производ­ ства, сложившихся здесь отношений на фо­ не технологического процесса. Глубокая приверженность Н. Чертовой этому жанру со всей очевидностью сказа­ лась и в повести «Огнеупор», также напеча­ танной в журнале «Сибирские огни». Она в еще большей мере, чем «Горькая пена», отмечена чертами очеркизма, свойственного всей литературе 30-х годов, особенно их пер­ вой половины. Это сказалось и в публици­ стической страстности ее повествования, и в ее ярко выраженной документальности, и в ее адресованности к совершенно конкретно­ му жизненному объекту. Она была вызвана к жизни поездкой на Кузнецкстрой в 1931 году, порождена всей атмосферой сотворе­ ния нового мира на огромных просторах глухоманного и дикого края. В отличие от сумрачной тональности по­ вести «Горькая пена», повесть «Огнеупор» наполняет ощущение радости и света. Конф­ ликт нового и старого раскрывается и в этой повести, в ней изображено столкнове­ ние буржуазной морали с моралью социа­ листической, частнособственнической пси­ хологии с психологией коллективистской. Старый мир встает и в зловещих притчах кладовщика Гнипы-Гамаюна, и в индивиду­ алистических метаниях Никишки Дегтева, и во вредительских вылазках врага. Но пове­ ствовательный акцент сделан не на раскры­ тии этого конфликта, а на изображении тру­ довых будней строителей нового мира. Непреходящая ценность повести состоит в том, что, являясь художественным свиде­ тельством 30-х годов, она воссоздает не­ повторимый образ времени и эпохи, ознаме­ новавшихся небывалым энтузиазмом масс, почувствовавших себя подлинными хозяева­ ми страны. В центре повести—-дела и забо­ ты бригады молодых огнеупорщиков Нико­ лая Роганова, Анюты Бахаревой, Бори Мал­ кова, Апалько, возводящих «комсомольский каупер», взявших на себя обязательство вы­ ложить его за рекордно короткий срок. Смысл их трудового рекорда хорошо опре­ делил начальник строительства: «Что зна­ чит—победить на производстве? Победить —значит повести за собой». Рекорд—• не самоцель, а смысл трудовой ини­ циативы комсомольцев состоит не в том, чтобы вырваться вперед, а в том, чтобы пробудить интерес к новым формам труда, раскрыть возможности раскованной энергии человека. Н. Чертова воссоздает то суровое время, когда казалось неудобным думать о личном благополучии, мечтать о любви и счастье, но когда любили горячо и преданно, а лич­ ное счастье уже умели воспринимать в не­ расторжимой связи с избранным делом, трудом, работой. «Огнеупор» —книга, наполненная пафо- 12 * сом трудового напряжения, творческого со­ ревнования и небывалых темпов: . «Жизнь здесь мчится неукротимо. Люди идут уско­ ренным шагом. Оранжевые языки костров слизывают остатки ночной черноты. Шумы подымаются, сталкиваются и падают, как морские волны. Разрытая и взорванная зем­ ля тоже ползет куда-то, тяжело переваливая серые комья. Слово «темпы» звучит как вы­ стрел!» Труд предстает в повести как предмет, до­ стойный поэтизации, как источник радости, вдохновения и духовного обогащения чело­ века. В ней немало страниц, звучащих му­ зыкой слаженного труда, исполненных ро­ мантики и героизма трудовых будней: вот «Анюта уселась поудобнее и больше не по­ дымала головы. Ряд ложился спорый, ров­ ный. Кирпичи были легкие и теплые, как дет­ ские кубики. Вокруг неслышно росло и ши­ рилось узорное каменное поле. Анюта ти­ хонько запела. — Кирпича давай! Агриппина тащила во все углы стопки огнеупора в ладонях, сцепленных на животе. Положив стопку у локтя кладчицы, она на­ скоро облизывала губы. Роганов оторвался от своего ряда и взгля­ нул на Агриппину светлыми опьяневшими глазами: —- Товарищ... / — Пуяндаева,— важно подсказала Агрип­ пина. — Товарищ Пуяндаева, гони кирпич! Пу­ скай подносчики цепью станут. Вот так. По­ няла? Агриппина вихрем взлетела на шахту. Во­ лосы ее развевались...» Как видим, в романтике повести нет и грана надуманности или отвлеченности: она вся пронизана ощущением живой дей­ ствительности 30-х годов. В романтическом ее отблеске предстают перед .нами зримые черты будущего, творимого сегодня, непов­ торимые детали и подробности конкретно­ исторических условий сурового времени: жизнь в бараках, скудная пища, сон вдвоем на одной койке и тяжелый физический труд •при полном отсутствии техники. «Многие дни и ночи я провела вместе с комсомоль­ цами,— вспомнит позднее Н. Чертова,— в металлическом жерле каупера, надоедая ям расспросами о марках кирпича и способах кладки. Я была свидетелем их удач и горь­ ких поражений. Вместе с ними довелось мне стоять у подножия каупера одним ран­ ним, розоватым, морозным утром,— это бы­ ло великое мгновение, означавшее победу комсомольцев: кладка закончилась за не­ сколько часов до срока, гордо обозначен­ ного «а металлическом стволе каупера». Это памятное для себя мгновение — радо­ стного удивления перед результатом своего тРУДа, перед сотворенным человеческими руками —писательница сделала незабыва­ емым и для своих героев: «Каупер вознесся над ними—-стройный и слегка потный от ночного тумана». Обычно принято упрекать авторов «произ­ водственных романов» в увлечении техноло­ гией, заслоняющей человека. Вряд ли нужно