Сибирские огни, 1973, №10

дюраль легированной сталью, сам призвал знатного сталевара к себе в институт, чтобы заручиться его согласием... Но война помешала. Тут звонок оповестил о начале плавки, и у реактора остались только те, кого не смог он спровадить в бытовки — Гайдашев, Наморадзе, Со- сновский... А старики и сами не пожелали глаза ему мозолить; и Нина, которая тоже здесь очутилась, игриво подхватила одной ручкой батю под локоток, другой —академика. И с обвораживающей улыбочкой, как она умеет, отвела их за переборку в контору участка. Сколько лет минуло с их детства, а до сих пор не может он отде­ латься от чувства, будто какое-то обязательство, что ли, связанное с Нинкиной судьбой, висит на нем. Углядел, что Гайдашев, который волнуется не меньше всех, прямо- таки вытащил Гордееву из-за конторской перегородки и не отпускает от себя. И, глядя на них, думал:' а ведь могла бы скроиться дружная пара. Будь Нина хоть чуточку покладистее, она удержалась бы при вдовце. Но ведь характерец у нее такой неуживчивый: всю жизнь сама себе вместо соломки репейник подстилает. Что он сам в нее влюблен был, того она, поди, и не знала. Да и не узнает никогда. Он и Верочке в том не признавался. А на вопросы, от­ чего долго так не женился, привык отвечать шуткой: дожидался, покуда ты не подрастешь... Но что было, то прошло. Атеперь просто смех, право! Взрослая баба, замужем была, развелась, а у него к ней все еще такое же чувство, как когда он ее за ручку в школу отводил. А пацаны на школьном дворе дразнили ее: «Рыжая! Рыжая!» И она плакала навзрыд, просила за­ ступиться, и он их лупил, заместо старшего братишки, которого у Нинки не было. И пока длилась плавка, он заставлял себя все время думать не о том, что в данный момент с ним происходит, а на всевозможные от­ влеченные темы. Но невольно причаливал все к тому же, от чего на эти полтора часа старался оторваться. С той самой минуты, как ему вручили паспорт «опытной плавки на неопробованном агрегате», он стремился отвлечься любой ценой и пере­ бирал в уме все события последних месяцев, начиная с той его неудачи, когда он вот так же стоял у канавки, залихватски осунув на лоб очки. И был на все сто уверен в успехе. И мерещилось ему победное шампан­ ское, как оно брызжет белой пенистой струей в пол-литровую банку из- под домашнего завтрака, поскольку бокалов в цехе отродясь не води­ лось. И возгласы: «Ура!» ему слышались, и та космическая невесомость, какую испытываешь, когда сильные руки ребят подбрасывают тебя кверху, под самые консоли... Нет, сегодня мы ведем себя куда скромнее, хотя оснований для на­ дежд у нас не в пример больше, чем в прошлый раз. Но жизнь —учитель надежный. И учит она до самой старости. Всех учит, включая и ученых даже, самых видных... Он вспомнил, как минувшим летом ехали они в поезде с доктором Гайдашевым и как за холодным пивком обкатывали разнообразные те­ мы. Но уже тогда обоим стало ясно, что вскоре они станут работать вместе —чуть ли не в одной бригаде; если по-заводскому судить. Но трудно было поверить, что такой известный ученый и простой сталевар настолько сработаются, что плечо в плечо станут приближать­ ся к финишной ленте. Впрочем, рано произнес он слово «финиш». Хоть и не вслух, а все равно напрасно поспешил. Подержаться бы за дерево, да ничего дере­ вянного у них в цехе нет и быть не может...