Сибирские огни, 1973, №9

там Токмакову, а сам сидел в гриднице на наместничьем дворе и чи­ тал грамоты, доставленные ему прискакавшим из Москвы Михайлом Темрюком. В гриднице было жарко. Иван сидел без кафтана, с распущенным поясом, в голубой адамашковой рубахе с двойным, прошитым узорами оплечьем, ворот расстегнут, откинут, на голой груди крест... На столе перед ним ворох свитков с черными, красными, белыми печатями, мед­ ный, высокий дикирий, заплывший воском,— сквозь маленькие оконца гридницы проникало мало света, и Иван читал при свечах. Темрюк сидел, по обычаю, под стенкой на полу, сосал вино, потел, скреб бороду и рассказывал Ивану о московских делах и новостях. Слушал его Иван, не слушал — трудно было понять, но, когда Темрюк замолкал и не в меру присасывался к кувшину с вином, Иван недо­ вольно бросал: — Погодь жбанить! Запьешь что важное... — Крепок я, государь!.. Да самое важное уж сказал: царица в здравии, и Москва спокойна! Явился было один шепотник на торгу — Юрьев сказывал... Кремль разорить подбивал, царицу извести!.. Иван медленно повернулся к Темрюку, нахмурился. Отпущенный свиток с шуршанием скрутился в его руке. — Боярина Горбатого царем крикнуть наущал! Вместе с Иваном за столом — на другом его конце —, сидел князь Владимир, прибывший в Невель еще до подхода главных полков. Князь был подавлен, растерян, глаза его все время убегали от глаз Ивана. Казнь Шаховского, о которой князь узнал сразу же по прибы­ тии в Невель, угнетающе подействовала на него, так угнетающе, что он даже не мог скрыть этого от Ивана. Помолчав, Иван медленно, с притворной жалостью, выговорил: — Вот, братец, уж не тебя царем крикнуть намеряются — Горба­ того! ^ Владимир кротко, как на бога, поднял на него глаза — даже полу­ мрак, наполнявший гридницу, не скрыл его бледноты. — А что!..—хохотнул Иван.— Не вскривись1 я тогда, был бы ты уж царем, братец! Дмитрия моего, бедного, уморили б, небось?! А ты б царствовал! — Грешное речешь, государь,— тихо вымолвил Владимир. Бледно- та его стала еще заметней. Под глазами, как у святого с иконы, зияли темные полукружья.— Пошто мне сие? Я при тебе, как при царстве!.. — При царстве, да не на царстве! — снова хохотнул Иван и удив­ ленно спросил: — А неже не хочешь быть царем? — Пошто мне сие? Царский венец — кручина. Того и гляди — го­ лову разом с венцом снимут. — Без венца скорей снимут,— тихо сказал Иван и, отвернувгйись от него,— громко: —А вот Басман хочет быть царем! Верно реку, Бас- ман? Ответствуй! — Куда мне?! — попробовал засмеяться Федька, но смех у него получился жиденьким.— Выше лба уши не растут! — А ты, Васька? — А чиво?! С седмичку побыл бы! — признался Васька,— Ото­ спался бы!.. Токо вместо тебя, государь, не хочу! — Слышь, поп?! — толкнул Иван дремавшего на сундуке Левкия.— Васька царем хочет стать! — А господом богом паки не жаждет он стать? — пропыхтел Лев- кий.— Всегда ты, Василей, слагаешь словеса неприязнены! Язык твой изъять потребно! Плачьтесь, дети мои, о произращении греха! — Дык я... Я чиво?.. Я от души! — несмело оговорился Васька. 1 В с к р и в и т ь с я — выздороветь после болезни.