Сибирские огни, 1973, №9

Подъехал Федька, подождал, пока Иван завяжет тесемку на пор­ тах, озабоченно сказал: — Крута горка! — Без тебя вижу! — озлился Иван.— Подсказчик сыскался! Сы- щи-ка мне Токмака! — В хвосте он, поди?! — недовольно протянул Федька, показывая свою неохоту.— Татарина пошлю. — Тебе повелел! — В сани я пересяду... Околел! — В чьи сани? — прищурился Иван. — В твои...— не посмел схитрить Федька. Он почуял за Ивановым прищуром злобу и понял, что спастись от нее может толькой правдой. Дерзость Иван ему еще мог простить, уверток — нет. — Ух и сволота ты, Басман! Нос у тебя как собакой натерт!.. Чу­ ешь, когда у меня под сердцем вскипает! — Околел я, цесарь!.. — Кровя в тебе жидкие, Басман! — Иван хохотнул.— Ладно, с Васькой сменишься. Шли татарина за Токмаком. Да поживей чтоб!.. Татары остановились от Ивана шагах в двадцати. Симеон Касаевич нетерпеливо тронул своего коня навстречу подъез­ жающему Федьке. Федькин конек смело, мордой к морде, сошелся с раз­ горяченным, скалившимся Симеоновым жеребцом. Жеребец испуганно вскинул морду, тоненько заржал. Симеон уздой отвернул его в сторону. — Первого воеводу к царю! Поживей! — сказал Федька. — Карашо!— кивнул Симеон и в два скачка вернулся к своим. Два татарина, по знаку Симеона, взгрели плетками своих коней и стремглав кинулись с косогора вниз — в уброд, без дороги, по которой уже поднимались на косогор первые сотни татарской и черкесской кон­ ницы. В низину, вслед за конницей, спускалась пехота. Далеко, версты на две, растянулась живая цепь из сотен. Вслед за пехотой длинной вере­ ницей — тоже версты на две — тянулись посошные обозы. За посохой — легкий наряд. В этот поход царь придал Токмакову к его шести пушкам еще три: опасался он, что под Невелем передовой полк может встретить­ ся с большим войском литовцев. На белой, бескрайней глади черная лента войска казалась громад­ ной трещиной в земле, пронизавшей ее до самой глубины. Трещина пол­ зла, извивалась, черные края разлома стремительно смыкались следом за ней, словно хотели защемить ее, а она все ускользала и ускользала от них, настырно раздвигая землю на своем пути. Вот уже разверзлись и низина, и косогор: в низине трещина вдруг расширилась, раздалась на стороны, а на косогоре сузилась и замерла, словно наткнулась на какое- то препятствие. Войско остановилось. На косогор на взмыленном жеребце выскочил Токмаков. Сполз с коня, приблизился к Ивану. — Кто торил здесь дорогу? — спросил Иван. — На сих верстах, государь, Шаховский торил. От Невеля до того озерца, где привалом стояли,— его доля. Ладно проторил. — Ладно? — искривил губы Иван. — Сей косогор — в триста са­ жень — ладно? — Косогор — не ладно, государь... — Ах Шаховский!..— скрипнул зубами Иван.— Ярославский пос­ ледыш! Намеренно путь направил сюда... Дабы тягостей примножить! Тяжелый наряд и в десять пар не вытянуть! Самого впрягу, пса. Свой наряд подымешь припряжкой,— сказал он Токмакову,— а придем в Не- вель — отправишься новый путь торить. В обход косогора.