Сибирские огни, 1973, №9

— Твердость моя не помеха рассудку. Супротив правды какая твердость устоит? Упрямство лишь! — Тогда изреки мне — случайно ль, что, лишь обвенчавшись на царство, Иван в третий день посадил на кол сына Телепнева? А еще че­ рез седмицу отсек на Москве-реке, на льду, голову его племяннику? — Нешто мог знать сам Иван?.. — А пошто бы ему и не знать? Глаза есть, уши есть, да и ума — не как у братца. А братец его — еще один довод. Дурачок!.. От кого б ду­ рачку родиться, как не от пьяницы Телепнева. Князь Василий был трез­ венник и умом крепок. — А Иван? — Чем же он удался? Лють, зачатая в блудострастии! Я тебя не крещу в свою веру, боярин,— моя вера тяжкая!.. Я одна в ней и правед­ ница, и грешница! Я лишь тщуся поведать тебе, кому ты можешь отдать свою душу. Ежели и отдашь ты ее, пусть сие станется по рассудку, а не по заблуждению! Вот тебе еще один мой сказ! Коли сидела я с сынком своим в темнице —- уже по смерти мужа моего, князя Ондрея Иванови­ ча, приходила ко мне единый раз Елена... Ночыо, со свечами... Приходи­ ла спросить — пошто муж мой, князь Ондрей Иванович, супротив нее пошел? Напугался ли за живот свой, поверив навету, что она его убить сбиралась, иль по умыслу, чтоб престол у ее сына отнять? Обе­ щалась из темницы выпустить, ежели правду скажу. Ответила я ей на то: «Не приму я от тебя милости, клятвопреступница! Мужу моему кля­ лась не опасить его, да и в могилу свела! Теперь меня тщишься змеиной хитростью обвести!» Стала она меня просить, с мукой, чтоб сказала я ей правду. Раскаянье, должно быть, донимало ее! Лицо ее помню до сих пор!.. Вся красота ее в страх превратилась! Сказала я ей гневно: «Прав­ ду прознаешь на страшном суде, где отмстится тебе грех твой вели­ кий!» Ни словом не отмолвила она мне!.. Черный убрус на голову наки­ нула и ушла. А через день колокола ударили -— померла! Мню — руки на себя наложила... Ублюдок на нашем престоле! А законный госу­ дарь — князь Володимер Андреевич! Про то я и богу не страшусь ска­ зать! Поглянь вон на ту плащаницу... В Троицкий монастырь ее жерт­ вую. Надпись на ней вышила: «Сии воздух сделан повелением благо­ верного государя Володимера Андреевича, внука великого князя Ивана Васильевича, правнука великого князя Василия Васильевича Темного!» «Благоверного государя! Внука великого князя Ивана Васильеви­ ча!» — вцепившись в него всей своей силой, ненавистью, злом и отчаянь­ ем, терзанула его эта мысль. Все прочее вдруг отступило, оставив его один на один с этой мыслью, и он почувствовал, что уже не сможет про­ тивостоять ей. Его твердость и сила не отступили, не сдались, а предали его, обрушив на него скопившиеся за ними сомнения, подозрения, оби­ ды, зло, ненависть,— все, что он копил и прятал в себе от самого тебя, надеясь, что его твердость не даст всему этому обратиться против его добра. Предательски рухнувшая преграда погребла под собой не только его добро, но и его надежды, которые были в нем последними родника­ ми, питавшими его стремления. Не стало надежд, не стало и стремле­ ний. Многое, неразрешимое до сих пор и мучившее его своей неразре­ шимостью, вдруг легко и просто разрешилось, но облегчения он не по­ чувствовал, как будто с него сняли один груз и тут же навалили дру­ гой. Он неожиданно понял, что все эти долгие годы изгнания, проведен­ ные в душевных терзаниях, в неустанных исканиях истины, которая дол­ жна была бы оправдать зло и примирить его с добром, вся его борьба против самого себя и за самого себя и отстаивание чистоты своей со­ вести были лишь пустыми и глупыми причудами его старческого ума. Он стал стар, и единственное, что ему нужно сделать — это пожертво