Сибирские огни, 1973, №9

— В душе, коль тебе угодно, называй его государь! А меня не гне­ ви сим словом! В моей душе государь не он! А что до слыху, так он ве­ дает и без того, что я про него думаю! Упомни, что он изрек мне на сво­ ей первой свадьбе: «Отрежу я тебе, тетка, патлы твои!» Упомни, что ему изрекла я: «Отрежешь с головой заодно!» На том мы стоим уже полто­ ра десятка лет! Я уж постарела до краю, и волосы мои побелели вгладь, но он до сих пор боится их и будет бояться, покуда не снимет их заодно с головой! Ибо головы моей он боится еще пуще, чем волос! — Не возьмет он такого греха себе на душу! — Грех в его крови и род его весь в грехе! Отец его, князь Василий, наказан был богом бесчадием за то, что на престол посел мимо племян­ ника, законом венчанного на царство! — Великий князь Иван Васильевич сам разрушил венчанье и заве­ щал престол князю Василию. — Разрушил — богом принятое венчанье!.. Оттуда и исплодился грех! И господь узрел его! Не дал он князю Василию чадородия, дабы усечь на нем род его и оградить надале престол от незаконного владе­ ния. Да снова стался грех! И вот про то я тебе и поведаю. Когда князь Василий прожил с Соломонией, первой своей женой, двадцать лет и не родил от нее наследника, стал он помышлять о новой женитьбе, укоряя Соломонию бесплодием. Тогда он и Елену себе приглядел, и бороду сбрил, чтоб понравиться ей! Бедную Соломонию насильно постригли в Покровский суздальский монастырь, а Василий обвенчался с Еленой. Сие всем ведомо. Да не всем ведомо, что постриженная Соломония вско­ рости понесла. Ребенка того я сама видела. Соломония любила меня!.. Привечала меня, еще будучи в царицах, делилась со мной и после... З а ­ видовала любви ко мне мужа моего, князя Ондрея Ивановича, и своей горькой судьбиной печаловалась. Созналась она мне в своем тяжком грехе. Совокупилась она преступно с другим мужем, безродным, сирым, коего приглядела в Суздали, чтоб испытать себя. Не зерила она в свое бесчадие! Так и вышло. Родила она. Дите то вскорости померло. А князь Василий после свадьбы на Елене еще четыре года мыкался по монастырям, молясь о чадородии. Зачала Елена, да больно уж дивно сие все вышло... Соломония двадцать лет не могла зачать от князя, а от сирого зачала, да и Елена уж больно долго судьбу пытала. Упомни, стали поговаривать, что и от второй жены не дождаться князю наслед­ ника — заклятье будто бы на великокняжеском роду за клятвоотступ- ничество. Вот тут-то Елена и свершила свой смертный грех. Соломония ей путь указала!.. А про Соломонию она знала... Князь дознание учинял о Соломонии и уж не преминул поведать обо всем, что вызнал, своей мо­ лодой жене. А с кем она свой грех содеяла — стало ясно сразу по смер­ ти князя. На седьмой день Телепнев при ней в брусяной избе уселся. И в спальне пьяного служки видели... В Елениной спальне. — А что, коли домыслы все? — Домыслы? Тверд ты, боярин! Любуюсь тобой! Ну, а что же ре­ бенок у Соломонии — домысел? Веришь мне, что я видела его? — Так могло статься, но то — грех Соломонии, а не Елены. Елена могла зачать правдой. — Пошто же Телепнева к себе приблизила: гуляку и пьяницу? Пользы от которого в государском деле, как от клопа в бане! — Сторона его сильна была. — Сторона? Кто же за ним стоял? Мы, Старицкие, иль ты, Челяд- нин? Иль Шуйские? Иль Бельские? — Бельские да Шуйские меж собой грызлись... — А Телепнев Елену ублажал?! — Может, и ублажал! Через то она могла его и приблизить! — Тверд ты, боярин! Чует он в тебе сию твердость — через то и вернул к себе. Ранее он боялся твоей твердости, теперь ему ее недостает.