Сибирские огни, 1973, №9

— Отставит пусть меня. Другого призовет. — Другого?.. А коль и тот?.. И так всю жизнь перебирать? — Пусть страсть свою вольет в души и другим... — А коль они дырявы? Иль в них своя пылает страсть? — Вот-вот, боярин!.. Не токмо лишь царям дарует бог величье! Как быть тому, кто одарен, пусть малой, но своею страстью? Как ему быть, коли у него лишь только дар, а сила и власть у другого?.. Вспоминается Челяднину и разговор с Ефросиньей. — Тебя он жалует, боярин, не с добра! Всегда он был силен чужим умом! Сильвестр его в советах, как в пеленках, нянчил! Адашев думал за него, да Курбский, да Курлятев!.. Сколько браней Курбский да Воро­ тынский выстояли? Казань ему подали, как пирог к столу! А он их как?.. В могилу да в изгнанье! Всех поразослал! Один остался!.. С бусурман- кой да братьями ее стыдобными. А дел-то позатеял — уймищу! От ду­ мы — тоже в сторону! Все сам, а голова-то мелка, что лужа из-под ко­ пытца. Сказал он ей тогда — не в защиту царя, а чтоб наговор ее злой пресечь: — Советчиков — верно, много около него было! Да не шел он по их советам! Вперекор все делал! Они его на Крым вернули, а ом на нем­ ца пошел. — С дурна ума и пошел! Что тем прибавил Руси? А крымец пова­ дился, как волк в овчарню, да и тянет из-под его носа. А он по монас­ тырям от него прячется! Царем прозывает себя, а вотчины своей защи­ тить не может! Не ведаю я, каки они те цари заморские были, с коих он царство себе надоумил, а токо — в нем царства, как в бабьем подоле ухарства! Слово одно пустое — царь! Венец на себя надвиг, чтоб ублюд- скую худь прикрыть. Богом венчанный!.. Еленин ублюдок он, а не царь! Телепнёва последыш!.. Челяднин и ранее слышал такое о царе: поговаривали, пошептыва­ лись — еще в малолетство Ивана, когда Елена, став правительницей, вдруг приблизила к себе Телепнева, но наверно никто ничего не знал, и вскоре унялись все поговоры и перешептки. После смерти Елены, а вслед за ней и Телепнева, опять прошушукалась эта молвь, но снова лишь до­ гадки да авоси, больше похожие на злословие, которое никогда не сти­ хало в царском дворце. Челяднин никогда не прислушивался к этим дворцовым пересу­ дам — краем уха, случалось, схватит кое-что,— ну, а верить — не верил и подавно. Ефросиньиным словам не удивился — от злобы были они,— но не ожидал он, что и она в своей злобе дойдет до того, что перестанет чураться даже дурных сплетен. Не такая это была женщина, чтобы по­ догревать свою злобу пустыми выдумками. В ее душе и без того было достаточно огня, более жгучего и страшного, чтоб до конца своих дней не остудить в себе злобы к царскому дому. — Пустая сплетня, матушка-княгиня! Не тебе ее переговаривать! — сказал он ей устыжающе.— Не ослепляйся злобой! — Я не слепа, боярин! И попусту наветить не стану! В том мне вера моя порукой. Я реку истину, кою мне бог сподобил узнать! Я поведаю тебе ее, коли ты тщишься узнать, кто престолом нашим кровным владе­ ет и кто должен им владеть?! — Ежели я достоин сего? — Ныне нет на Московии иного, окромь тебя, боярин, кому бы я доверилась сие поведать. Есть еще князь Горбатый, да он мне не ров­ ня, чтоб я удосужилась говорить перед ним, а не слушать. —- Ровня ли я тебе? — Ныне, после моего сына, князя Володимера Андреевича Стариц- кого, ты, боярин, второй на Московии по знатности! — Слышал бы нас государь!..