Сибирские огни, 1973, №9

мальчишечьи кротко и утружденно, глядя, как Ефросинья рассыпала по полу свои длинные, пегие от густой проседи волосы. — Эй, московиты-благорачиты! — заорал возница и опять оторвал Челяднина от его мыслей.—Скоро ль Москва кислым щам завоняит? — А как получше нюхнешь, так и будешь хорош! — ответили ему с встречных возов. — Вот канальи! — повернул он к Челяднину свою зубастую, до­ вольную харю,—Хочь кричи им про версты не обинуясь! А не обину­ ясь — несчастье выйдет! В дороге про версты — боже упаси спросить! Непременно беда стрясется. Ну да не тужи, батюшка-боярин, скоро уж!.. Верст десять! — Было уж десять!.. — Тоды поболе!.. —плутовски оскалился возница и, отвернувшись от Челяднина, усердно понукнул лошадей. Челяднин снова сомкнул веки — и опять поползли, поползли мысли... Опять Ефросинья, Курбский, Иван... В Великих Луках он был ласков с ним и как-то не по-царски навязчив — как будто заигрывал или драз­ нил других своей ласковостью к нему. Но больно уж необычно все было. Весною в Дерпте и словом не омолвил, будто и не замечал вовсе, а тут поклоны стал бить, целовать, душу разжалобил — до слез. Такое про­ няло благоговение — пошел бы за него в огонь. О Курбском спро­ сил — будто ненароком, но этим-то и выдал свое смятение. Видать, силь­ но удручил его разрыв с Курбским. Курбский тоже в смятении и в стра­ хе... Только и слышал от него Челяднин в Дерпте: — Спасаться надобно! Спасаться, боярин, покуда он пасть свою на нашей глотке не сомкнул! — Так уже пасся! — в шутку успокаивал его Челяднин.— Подальше будешь — поцелей! А я вот прям на зуб ему!.. — А ты оставь его! — советовал Курбский.—Оставь, боярин!.. Не­ ужто не намыкался в опале?! — Оставлю!.. Бог призовет — и оставлю. Из Дерпта Курбский провожал его до первого яма. В одних санях ехали. Угрюм был князь, подавлен: — Жутко, боярин, быть опаскуженным!.. Без доли, без чести!.. Со­ бакой на своре!.. Натравят — грызи! Погладят — руку лизни! Ударят — подожми хвост! Ибо что ты можешь еще?.. Что?.. Выпросить у бога дол­ готерпение да вылезти на Ивана Великого и кинуться вниз головой! Где та сила, что встанет и остановит неправедность? Где свобода, что в зачатье нам богом дарована? — А нужна ли нам наша свобода, князь? На что мы истратим ее? На мелкие страсти, на вольготье и праздность жизни!.. — Что же — рабство? — Не рабство... Служение!.. — Чему и кому? — Тому, кому свобода нужней, чем нам! Кто истратит ее на ве­ ликое! — Избраннику божьему?! Где тот избранник? — Нам ли се распознать? Может, он — и есть?! — Он?! Пошто же не силой ума и величием духа влечет за собой людей, а гнетом, насилием?.. Нет, боярин, великое и злое, как кошка и со­ бака,— купно не живут! Великому я рад служить — злому не желаю! — А может, князь, великое беспомощно без зла? Твоя душа, моя ду­ ша, еще чья-то — и каждая на свой лад, со своей намеренностью, со сво­ ей скверной!.. Что ж — каждую расслушать, ублажить? А коль ты подл, нерадив, завистлив? Коль тебе чужды все его дела? Ты хочешь сытно жрать, копить мошну и блудить с бабой!