Сибирские огни, 1973, №9

переставил его на самый край. Рука Ивана медленно ползла по чертежу, словно выщупывала что-то на нем. Стоявшие ближе всех к столу, Бас­ манов и Горенский напряженно следили за его рукой, ожидая, когда она остановится. Где остановилась бы рука Ивана, туда и двинулись бы полки из Великих Лук. Но Иван вдруг отдернул руку, словно обжег­ шись, не разжимая зуб, проговорил: — Место царю Симеону Касаевичу!.. Горенский попятился назад... Иван проводил его взглядом до са­ мой стены и будто пригвоздил к ней своими глазами. — Не таки уж мы велики и надменны, чтоб у нас цари под печкой стаивали! Сядь, Симеон-царь, напротив!.. Тут твое место! Будем с то­ бой думать и воевод моих расслушивати! Симеон Касаевич отошел от печки, откинул на спину свой башлык, поклонился Ивану,— молча, спокойно сел, положив маленькие, красно­ ватые руки на край стола. — Ну, а что князь Ондрей? — будто забыв, о чем только что гово­ рил, спросил у Челяднина Иван.— Пошто не поведаешь мне про люби­ мого моего? — Здрав и бодр князь Ондрей. — Вступил на воеводство с тоской иль с радостью? — Служба тебе всегда была в радость князю. Сие ты, должно, и без меня ведаешь! Курбский — воевода, государь, и бражничать на пи­ рах ему не в место! — А мы не бражничаем, боярин,— вдруг изменил голос Иван.— Мы воюем! — К слову речено, государь... — К красному слову — красно и речься должно! — Прости, государь... Краснобайству не выучен! Иван сел на лавку, мельком глянул на воевод, посъежившихся от холода, врывающегося сквозь растворенную дверь, с усмешкой вы­ говорил: — Пропамятовали вы, воеводы, поучения нашего благочестивого митрополита Даниила, который заповедал тела не холить, не отягчаться пианством и обиадением, дабы главою не болети и духом бодрым быть. Воеводы отмолчались. Иван тоже замолчал. Из открытой двери сильно тянуло; от сквозняка качалось пламя свечей в шандале, дрожа­ ли язычки лучин — по стенам выплясывали веселые тени. — Затвори, Васька, дверь!.. Перемерзнут воеводы — не с кем ста­ нет в поход выступать. Иван снял свою длинноухую шапку, положил ее к себе на колени. Плечи его устало опустились. — Чел я нынче в ночь, бояре и воеводы,— заговорил он глухо, заг­ латывая в себя слова, отчего речь его казалась даже скорбной,— и пе­ речел третице сказание о князьях наших великих володимерских. И пре­ исполнилась душа моя гордостью, бояре и воеводы, пред величием пред­ ков наших, мудрых и сильных, якоже пресловутый царь Александр и ца­ ри вавилонские! Аще помните, бояре и воеводы, славно писано там: «Ег- да сед в Киеве на великое княжение князь великий Володимер Всеволо­ дович, правнук великого князя Володимера, просветившего Русскую землю, и начал совет творити со князи своими, и с боярами, и с воево­ дами, слово тако рече: «Князь великий Олег ходил и взял со Царяграда велию дань»... Иван вдруг смолк. Бояре вытянули шеи... Симеон Касаевич, ничего не понявший из сказанного Иваном, от усердия открыл рот. Иван обметнул бояр испытывающим взглядом, хитро спросил: — Кто продолжит, бояре? Бояре и воеводы враз втянули шеи, завертели глазами, поглядывая