Сибирские огни, 1973, №9

Посреди горницы стоял длинный дубовый стол, лавки вокруг сто­ ла и вдоль стен, в святом углу — большая икона. В горнице было тепло, но все тулились поближе к печке, только Басманов сидел отдельно от всех, да Горенский — за самым столом— рассматривал расстеленный на нем трехаршинный Большой чертеж, составленный в Разрядном приказе по, повелению царя еще к первому походу в Ливонию. Челяднин мало знал Горснского: в его времена он не был даже околь­ ничим и ни к каким думным делам не был причастен. Да и помимо Го- ренского в избе сидело несколько воевод и бояр, которых Челяднин вовсе не знал или знал только понаслышке. Все они выдвинулись и посели на боярских и воеводских местах уже после того, как он был отставлен царем от управления думой и выпровожен из Москвы. Всем им немного было дела до него — ни радости, ни огорчения его приезд им не принес, — лишь любопытство светилось в их глазах. Любопытно было поглядеть на знаменитого опальника, про которого всяк, знавший его, неизменно говорил что-нибудь необыкновенное, и всегда шепотком, с оглядом, с утайкой и с таким видом, будто боль­ ше оберегал его, чем самого себя. Горенский хоть и уткнул нос в чертеж и держался так, будто ни­ чего не случилось, но, подними он глаза на Челяднина, сразу бы вы­ дал свое волнение. «А не прост, не прост ты, боярин! — поддавался настырной мыс­ ли Горенский. — Рядишься в простоту... Иль поустал, пообтрепался? Повыжалась из тебя смута?! А может, идобавилось, да коготки хоронишь! Неспроста царь званье твое — конюшего никому боле не отдал! Не стал искать достойней!.. Для тебя сберег, чтоб приворотить тебя им к себе, когда нужда в тебе станет!» Пронский, увидев, что Челяднин перестал слушать его, с обидой отступился и нарочно громко, чтобы показать Челяднину свою обиду, сказал: — Тут все други твои и приятели, боярин! А кто честью не да ­ рен знать тебя, тех я выкажу тебе. Воевода Морозов!.. — Не трудись про меня говорить, князь Пронский, — смущенно вымолвил Морозов и поднялся с лавки — Ведом я боярину... Год це­ лый под ним в Смоленске был... Вторым наместником. Здравия тебе, Иван Петрович! — поклонился Морозов. — С доброй дорогой и с честью тебя! — Здравствуй, воевода! - ответил Челяднин. ■— Спасибо за чи­ стое слово. Токмо — дорога не добра, а честь невелика! Морозов растерянно заморгал, скосился на Пронского — тот то­ же удивленно насупился. — Смоленские полки привел на подмогу, воевода? — спросил с-покойно у Морозова Челяднин. — А на кого же Смоленск оставил? — В Смоленске Шеремет Меньшой — с тысячей... — А пошто Большого нет с вами? — обратился Челяднин к Прон- скому. — Стар воевода, — неохотно отговорился Пронский. — Хворобы одолели. — Дюже сладко стал спать воевода — по пять деп не просыпа­ ется, — бросил от окна Серебряный. — А про Воротынского, поди, знаешь?.. — тяжело спросил Пронский. Челяднин не успел ответить. В избу вбежал Оболенский и даже не прошептал, а лишь прошевелил губами: — Царь! Рынды кинулись с фонарем в сени — и не успели. Иван выныр- 5 Сибирские огни № 9.